Насты

– Диоген, – продолжил Валентин, – без зазрения совести воровал даже из храмов, ел мясо любого животного и говорил, что можно употреблять и человечину. Для Диогена не существовало абсолютно никаких авторитетов, он спокойно срал как рядовым гражданам, так и царям.

– Наш человек, – сказал Грекор мечтательно. – Надо его портрет побольше, побольше! В рамочке.

– Диоген, – сказал Валентин, – что весьма шокировало афинян, занимался мастурбацией посреди людного базара, на городской площади или в своей бочке, которая, естественно, была без крышки. Испражнялся он прилюдно, там же на базаре, под возмущенные крики горожан, на площади или посреди улицы, в то время как мы все еще таимся, прячемся…

– Недотягиваем, – сказал Грекор огорченно. – Хреновые из нас философы! Не греки, совсем не греки.

Валентин вздохнул и закончил торжественно-печальным голосом:

– Умер Диоген, сожрав полуживого осьминога, а свое тело завещал бросить зверям на прокорм. Или, если поленятся нести за город, то прямо в реку: рыбам тоже нужно что-то кушать.

Все долго молчали, я сам чувствовал себя потрясенным, нашелся же человек, что уже тогда исповедовал наши принципы! И не хрен с бугра, а философ вроде Ньютона или Маркса.

Данил зашевелился в тишине, спросил недоумевающим голосом:

– Эт че, а? Выходит, мы совсем не первые?

Я хотел было ответить, что да, сам же видишь, но неясное чувство тревоги заставило проглотить готовые сорваться с языка слова, взамен же сказал другое:

– Ни фига, мы – первые!.. И единственные.

Он смотрел с непониманием.

– Но как же… Этот даже срал открыто!.. Он еще настее, чем мы!

Я покачал головой:

– Нет. Нет. Нет. Древние греки знали, что Земля – шар, что Солнце – шар, что Луна – шар. И даже высчитали расстояние от Земли до Луны. И знали, что все из атомов. И паровой двигатель какой-то грек придумал себе для забавы… Но почему ж Копернику пришлось все заново?.. Так и мы.

Валентин смотрел с непонятным выражением, я видел в нем удивление и восхищение одновременно.

Я нахмурился, он прошептал:

– Ты в самом деле прирожденный лидер!

– Че?

– Я бы так не смог вывернуться, – сказал он тихо. – Давай, держи руль.

Я не понял, но все смотрят с ожиданием, я сказал злее:

– Диоген был один. Ну, еще с ним была пара срунов! А нас сколько? Это сейчас, а когда свой форум в инете забабахаем, то такое движение создадим!.. Никаким Диогенам такое и не снилось. Его потому и терпели, что один. Пальцами показывали и смеялись! А была в той же Элладе тысяча таких? Как вот мы?..

Начали оживать, приободрились, Данил расправил плечи и сказал довольно:

– Да, мы – сила! Потому нас боятся и потому нас травят. Никакая тирания не терпит свободолюбия.

– Один человек, – поддержал Грекор, – безвреден! Ну в самом деле, сколько насрет один Диоген?.. Зато разговоров на весь город.

Валентин кивнул поощряюще.

– Верно, – сказал он, – а перед другими городами-государствами Эллады можно кичиться толерантностью и отсутствием преследования инакомыслящих философов. А вот если тысяча Диогенов обнастят улицы родного города… да так, чтобы шагу не ступить, чтоб не вляпаться… гм…

На другой день Грекор пришел пораньше и, стараясь быть полезным, повесил на стене в ряд чистые листки и написал на каждом крупными буквами: «Тиль Уленшпигель», «Ходжа Насреддин», «Иван-дурак», «Василий Блаженный»…

Данил спросил с недоумением:

– Это че за хрень?

– Тут будут портреты наших великих предшественников, – сказал Грекор авторитетно. – Потом, когда найдем.

– А они хто?

– Гуглить не пробовал? – спросил Грекор свысока. – Великие насты! В любом универе на стенах висят портреты тех, кто там учился или преподавал. А у нас будут эти великие ломатели систем.

Зяма подошел, послушал, сказал с сомнением:

– Вряд ли найдем их портреты, а рисовать самим… гм, пусть бугор попросит денег у того дяди, мы закажем настоящему художнику.

– Ух ты, – проговорил Данил с придыханием, – вот прям в такой позе, когда снял штаны и срет?

– А что такого? – возразил Зяма. – Как будто есть люди, что не срут! Срем не только все мы, но и президент, Аня Межелайтис, даже великие балерины срут и подтирают жопы бумажками… И нечего из этого делать какие-то парижские тайны мадридского двора! Подумаешь, Тиль Уленшпигель всего лишь показывал голый зад прохожим и срал под дверьми приличных соседей… Что, не читали Шарля де Костера? Дикари, классику знать надо!.. То же самое делал и Ходжа Насреддин…

Я подумал, сказал недовольно:

– Только Ивана-дурака сними.

– Почему? – возразил Зяма. – Иван-дурак всегда выходит победителем! Так и мы выйдем.

– Нет, – отрезал я. – Все равно дурак есть дурак. А мы – протестующая интеллигенция, мать вашу в жопу! Мы – срущие в знак протеста эстеты. Да и какой из тебя Иван-дурак?.. Зямой-дураком быть не хочешь?

Зяма сказал обиженно:

– Где ты видел дураком еврея?

– Ну вот, – сказал я строго. – Давай без этих жидовских штучек! Зато Василия Блаженного можно даже несколько штук…

Зяма вытаращил глаза:

– Зачем?