Насты

Они смотрели ошарашенно, и хотя я придумал все в эту минуту, но голос тверд, а на лице легкая печаль, что мои же соратники начинают сомневаться то ли во мне, то ли в нашем общем деле справедливой ломки существующего строя.

Зяма неумело присвистнул.

– За такие деньги можно горы свернуть. Я за то, чтобы начинать немедленно.

Валентин помалкивал, раздумывает, с выводами не спешит, хотя и он не похоже, что обрадовался.

– А тебя, аспирант, что тебя тревожит? Ты тоже против?

– Я не против, – ответил он неспешно. – Я только напоминаю, что до истечения срока нашего президента остался всего год, даже чуть меньше… Допустим, нам в самом деле могут выделить неограниченные средства. Допустим и то, что мы настолько гениальные организаторы, что сумеем все их вложить в дело так, чтобы сработали до последнего доллара. Но даже в этом случае на подготовку уйдет месяца два, не меньше. Народ нужно будет собрать со всей страны… вернее, сперва отобрать тех, кто готов будет прожить в палатках среди площади столько, сколько понадобится. Потом этих людей нужно будет подготовить… ну там выплатить некоторые авансы, наобещать намного больше, разжечь у кого жадность, у кого честолюбие, кого поймать на возможность пограбить под шумок московские магазины и пожмакать жирных москвичек…

Грекор поморщился и произнес почти церемонно:

– Давай без уголовщины.

– Это не уголовщина, – ответил Валентин сдержанно, – это запланированный перехлест незапланированных эмоций.

Данил буркнул:

– Это… как?

– Ну как болельщики, – ответил Валентин, – когда идут со стадиона, иной раз переворачивают автомобили, бьют витрины… В какой мере они уголовники, если не планировали грабить? Это неизбежные эксцессы. Их нужно учитывать и планировать заранее.

– Не отвлекайся, – посоветовал я.

– Так вот, – продолжал Валентин, – два или три месяца на стягивание людей в столицу. Митинги – две недели, не меньше. Сначала мирные, потом по нарастающей… В конце митингов, когда все разогреты… не забыть подвозить кроме водки еще и горячую еду, ставим палаточный городок… Сколько в нем придется отсиживаться?

– Еще пару недель, – предположил Данил.

Валентин покачал головой:

– У нас не Украина и не Грузия. Это там США действовали напрямую: украинский президент женат на американке, а грузинский – сам по себе американский бизнесмен… Потому и сумели уложиться в пару недель. А у нас орешек покрепче.

– Не меньше месяца? – спросил Данил.

– Не меньше, – согласился Валентин. – На последний этап. А до него еще ох как далеко.

Он посмотрел на меня ясными глазами, доводы все четкие и, как положено человеку науки, разложены по полочкам.

Я покачал головой, начал загибать пальцы.

– Получается, как минимум, четыре месяца. Это при самом благоприятном раскладе. Словом, если у нас… тьфу-тьфу!… все получится, то мы сумеем свергнуть за полгода, а то и меньше, до его ухода с поста. Я не уверен, что целесообразно все это затевать…

Я ощутил, что в помещении после рассудочных слов Валентина в самом деле поменялась атмосфера. Его доводы, очень четкие и логичные, подействовали, как если бы он плеснул бензинчику в затухающий костер энтузиазма.

Все взгляды устремились на меня, я развел руками, поднялся, снова развел руками.

– Нужно изучать классиков, – сказал я сдержанно. – Был такой момент в нашей прошлой истории, когда Ленин сказал: «Вчера власть брать было рано, завтра – поздно». Этим он убедил своих колеблющихся сторонников. Они пошли на захват власти и… победили!

Зяма сказал осторожно:

– Чем же особенным отличается этот момент? А то хоть Ленин и еврей, но я его не читал. Как и Гитлера, что тоже еврей.

Никто не отреагировал, хотя Зяма откровенно троллит, все смотрят на меня и ждут.

Я ощутил прилив сил.

– Мы не можем участвовать в выборах, что очевидно предлагает Валентин. Вы это понимаете?

Ошарашенное молчание, потом Данил помотал головой.

– Не знаю, как другие, но я не врубился.

Остальные помалкивали, мало кто может признаться, что чего-то не понимает. В непонимании может признаться только тот, кто понимает многое и чья репутация в этом высока. Или кто о ней вовсе не заботится.

– Объясняю, – сказал я четко. – На выборы мы должны прийти с четкой программой вывода страны из кризиса…

– Из кризиса? – переспросил Грекор туповато.

– Из кризиса, – повторил я терпеливо. – Раз уж твердим, что страна в кризисе, значит, у нас должен быть блестящий и всем понятный план, как быстро и без потерь сделать всех богатыми и счастливыми, удесятерить ВВП и вообще стать сверхдержавой. Но у нас такого плана нет, мы ведем свою борьбу под девизом «Долой!». На выборах с ним победить невозможно…

Я нарочито делал паузу, Данил догадался первым:

– Но можно захватить власть! Да, это единственный шанс.

Валентин сказал глубокомысленно: