Насущный хлеб сражений. Борьба за человеческие и природные ресурсы в ходе гражданской войны в США

С началом 1864 года борьба за ресурсы между солдатами и мирными жителями достигла своего апогея. Военный конфликт тоже усилился. В наступившем году северянам предстояло начать несколько кампаний на различных театрах военных действий: Улисс С. Грант должен был попытаться взять Ричмонд и уничтожить армию Роберта Э. Ли, Филипп Шеридан отправился в Виргинскую долину, а Уильям Т. Шерман выдвинулся в сторону Атланты. Помимо этого, в регионе полыхали сотни локальных конфликтов, и все это способствовало уничтожению огромного количества ресурсов. Никаких новых официальных постановлений больше не появлялось, но кое-что из первых лет войны нашло свое продолжение. Нейтральные мирные жители по-прежнему старались держаться подальше от конфликта и, по возможности, не помогать ни одной армии. Военные и гражданские сторонники противоборствующих сторон по-прежнему спорили о причинах войны: об этом, например, зашла речь в семье Рэйвенелов, плантаторов из Южной Каролины, когда в их доме остановился капитан армии США Эндрю Кертис. Но подобные горячие споры, которые так часто случались в начале войны, к 1864 году как будто притихли. Слишком много было пролито крови, слишком много уничтожено ресурсов[327].

Более того, в последний год войны методы обеих армий перестали отличаться друг от друга. И южане, и северяне постоянно нарушали процедуру реквизиции и все сильнее ощущали, что имеют на это право. Некоторые военные в обеих армиях начинали верить, что они лучше гражданских – и потому могут забирать себе все необходимое для выживания. Вместе с тем им всегда противостояли другие, пытавшиеся защитить мирных жителей или переживавшие из-за жестокого с ними обращения. Если армии и напоминали машины, то этими машинами никто не управлял. С каждым месяцем все больше и больше солдат и мирных жителей отказывались от традиционной морали. Коммунализм, сохранявшийся в ослабленной форме в первые годы войны, окончательно сошел на нет. Белые южане уже не могли удовлетворять бесконечные требования обеих армий и правительства Конфедерации.

И мирные жители, и военные становились свидетелями странных и пугающих событий, разрушающих самые базовые довоенные представления о том, как должен вести себя человек и что его связывает с окружающим миром. Доведенные до крайности тем, что постоянно требовала у них война, некоторые представители гражданского населения начали нарушать элементарные правила личной безопасности, совершая поступки, лишенные всяческого смысла. Кроме того, у них на глазах происходили страшные события с участием природных стихий – в особенности огня, – менявших ландшафт столь радикальным образом, что им едва удавалось облечь это в слова. Поля и канавы превратились в разверстые могилы: множество трупов людей и животных оставались лежать без захоронения. Пугающие, шокирующие и сюрреалистические зрелища стали в 1864 году обыденностью.

Люди

Белое гражданское население по-прежнему занималось многими видами деятельности, которые запрещал Военный кодекс, в том числе охотно принимали участие в военных конфликтах. В Конфедерации и пограничных штатах по-прежнему процветала контрабанда – как из политических соображений, так и ради получения прибыли. Список товаров, изъятых при задержании у контрабандистов обоего пола, оставался прежним: лекарства, военные припасы, провизия. Оказавшись пойманными, мирные жители утверждали, что о том, чем они занимаются, знали некоторые офицеры-северяне. Так, например, заявил некий арестованный в Луизиане мистер Торн. Офицеры федеральной армии, в свою очередь, подозревали, что в деятельность контрабандистов были вовлечены сотрудники казначейства. Федеральные СМИ громко порицали контрабанду и то, что они считали моральным разложением внутри Конфедерации, однако пресса Юга по понятным причинам преимущественно хранила молчание. Уличенных в незаконном провозе товаров мужчин и женщин арестовывали, штрафовали, сажали в тюрьму, порой казнили, однако поток контрабанды не останавливался[328].