Насущный хлеб сражений. Борьба за человеческие и природные ресурсы в ходе гражданской войны в США

Подчиняясь необходимости, мирные жители начали приспосабливаться к новому режиму распределения еды. Они торговались друг с другом, принимая еду в оплату за постой, и спорили с солдатами, предлагая обменивать пироги на кукурузу, хотя это и нарушало военные постановления. В ход пошли старинные рецепты: по примеру своих бабушек местные жители научились варить патоку из кленового сиропа. В 1863 году в книге рецептов, составленной из заметок, опубликованных в различных южных журналах, говорилось, что в знак патриотизма мирные жители могут приготовить заменители яблок, устриц и сливок из различных комбинаций крекеров, масла, яиц и кукурузы[190]. Будучи уверенными, что голод угрожает самому их существованию, гражданские жители были готовы преодолевать любые препятствия. Обитавшая в деревянном домике жительница Виргинии отправилась за кукурузой: для этого она прошагала восемь миль и принесла кукурузу на собственных плечах. Кражи продовольствия, которые изредка случались до 1861 года, стали все более частыми, поскольку мирные жители воровали еду друг у друга, белые жительницы Конфедерации шли ради продовольствия в проститутки, а во всем регионе появлялось все больше нищих, детей и взрослых, – феномен, характерный для любой страны в военное время. Как заметил рядовой-янки Эйса У. Мэрин, смотреть на детей, просящих милостыню, чтобы купить еды, еще тяжелее, чем на тела солдат, павших на поле боя[191].

На растущую проблему голода среди населения отреагировали некоторые организации. К осени 1861 года в некоторых городах Юга открылись так называемые «бесплатные» рынки, где беднякам раздавали еду, а в 1862 году некоторые южные штаты начали продавать вдовам и женам солдат продукты по сниженной цене. При церквях открывались благотворительные кухни, старавшиеся накормить голодных. Отдельные офицеры обеих армий делились провизией с нуждающимися мирными жителями, хотя ни у южан, ни у северян не было устойчивой позиции по этому вопросу. Иногда во время отступления солдаты-мятежники оставляли содержимое интендантских складов гражданским. Янки тоже делали, что могли. Служивший в 1862 году в оккупированном Галверстоне полковник Айзек Беррелл делился своим пайком с голодными женщинами и детьми, ибо того требовала «обычная гуманность». Однако эти меры были не особенно эффективны. Полковник Джеймс А. Гарфилд называл их временными и полагал, что за помощью мирным жителям стоило обращаться к соседям[192].

Реквизиция

Забавно, что в марте 1863 года Конгресс Конфедерации официально одобрил то, чем армия Юга занималась с самого начала войны, – речь идет о реквизиции частной собственности для военных нужд. Так называемый Закон о реквизиции был принят 25 марта. В нем говорилось, что в любой ситуации, когда армии требовалась чья-либо собственность, включая продовольствие, любой офицер мог ее изъять, при условии, что он выпишет квитанцию на ее стоимость. Закон подразумевал и некоторые меры защиты мирного населения: так, в нем не уточнялось, что квитанции необходимо выдавать только конфедератам. Каждому штату предписывалось создать комиссию, которая бы определяла объем выплат за реквизированную собственность; военные должны были оставить владельцу достаточно еды, чтобы он мог прокормить семью; если реквизированное имущество оказалось утеряно или разрушено, предполагалось, что государство компенсирует его стоимость; наконец, любого офицера, нарушившего этот закон, ожидало разжалование в рядовые. Военное министерство обещало, что возместит мирным жителям все убытки, исходя из собственных таблиц цен на различные товары. Кроме того, по решению Конгресса, в ситуации, когда офицер и мирный житель расходились в стоимости реквизируемого имущества, то к этому вопросу следовало привлечь другого мирного жителя, который бы действовал в роли «третейского судьи». Такую практику применяли и раньше: до весны 1863 года у мятежников уже был опыт взаимодействия с подобными арбитрами – например, когда требовалось определить стоимость парусных судов, реквизированных интендантской службой[193].

Большая часть белого населения Конфедерации выступила резко против Закона о реквизиции, хоть в нем и содержались меры по защите местных жителей. Громкие яростные протесты поднялись уже весной 1863 года. В газете «Чаттануга дейли ребел» сообщалось, что офицеры-реквизиторы творили «ужасающие бесчинства против справедливости» и зачастую против бедняков, в то время как более обеспеченным удавалось избегнуть реквизиции. Были отдельные попытки опротестовать этот закон в суде; истцы заявляли, что государство не имеет права забирать еду (и древесину) для нужд армии, однако они проиграли. Мирные жители публично жаловались, что офицеры отбирали у них, что хотели. Другие утверждали, что закон поощряет соседей доносить друг на друга. В некоторых штатах были приняты законы для регулирования реквизиции, однако это мало изменило поведение военных[194].