Натали

— Кстати, вот мы и приехали, — не сумев скрыть облегчения, сообщил он, когда машина пересекла границу поселка и, миновав несколько огороженных высокими заборами домов, притормозила у ворот двухэтажного строения, опрятного, крытого полимерной черепицей, окруженного садом.

— Надеюсь, вы останетесь довольны. — Эбрахам, по-видимому, решил не продолжать разговор и не покидал машины. — Все устройства доступа настроены на ваши биометрические данные, которые мы получили из госпиталя. Вся автоматика внутри дома управляется голосом, но вы в любой момент можете изменить настройки по своему усмотрению. В центральном терминале домашней киберсистемы вы найдете подробный финансовый отчет и координаты офисов «Нового Века».

— Хорошо. Спасибо, что встретили и подвезли. — Андрей коснулся сенсора, и дверь машины беззвучно скользнула вверх. — Я посмотрю отчет и приму взвешенное решение, — пообещал он.

Дом с первой же минуты вызвал у Земцова чувство пустоты и настороженности.

Он устал. Нервы были измотаны, слишком много событий спрессовалось в краткий промежуток времени, к тому же после долгого перелета вновь дало знать о себе ранение — кружилась голова, участки регенерированной кожи и имплантированных в ходе нескольких операций суставов вновь казались чужими, инородными, колено гнулось с трудом, хотелось вымыться, соскрести с себя несуществующую грязь…

Гулкая, вязкая тишина окружила Андрея.

Прислушиваясь к собственным ощущениям, он вдруг поймал себя на мысли, что не привык быть один.

Одиночество на войне означало гибель близких людей, несостоятельность окружающих тебя боевых систем, и оттого гулкая тишина комнат вызывала приступы полусознательного дискомфорта, какой-то непонятной жути, словно кругом все действительно вымерло, и он остался совершенно один.

Натали…

Имплант в правой височной области судорожно взморгнул индикатором, но ответом послужила лишь гробовая тишь…

Он сел в кресло, осматривая гостиную.

Шикарная меблировка не вызвала у него ровным счетом никаких эмоций.

Единственным, что привлекло пристальное внимание Андрея, был терминал домашней кибернетической системы.

Управляется голосом… — вспомнил он.

— Система, — обратился Земцов к невидимым глазу чутким микрофонам, которые, как он понимал, присутствовали в любом помещении и могли воспринимать даже шепот.

Андрей не ошибся, предположив, что образец его голоса заранее записан на хранителях информации, — высокотехнологичная система отреагировала мгновенно:

— К вашим услугам, хозяин. — Голос домашней кибернетической сети покоробил капитана: в нем отчетливо слышались сухие, едва ли не скрежещущие металлические нотки, словно те, кто записывал аудиоряд, старались подчеркнуть — с тобой разговаривает машина, бездушный, но исполнительный агрегат, дистанцированный от человека непреодолимым барьером чуждости.

Для Андрея это прозвучало, будто издевка. Внезапная тоска, смешанная с горечью, захлестнула рассудок.

— Выключи аудиоряд. Команды будут транслироваться через прямое соединение.

Незримые устройства воспроизведения мгновенно смолкли, но искра импланта тщетно взмаргивала индикатором порта удаленного доступа.

На информационном экране расположенного в гостиной терминала появилась скупая надпись:

«Нейросенсорный контакт невозможен. Отсутствует адекватное программное обеспечение».

Ощущение тоскливого одиночества стало лишь сильнее.

Война. Во всем виновата война, — огрызнулся мысленный голос. — Слишком долго я пробыл среди кибернетических механизмов, одухотворяя их наравне с людьми, измеряя действиями киберсистем души их создателей.

Тоска не проходила. Здравый смысл тонул в ней, сознание, будто издеваясь, рвало из памяти фрагменты боев, подставляя на место Натали этот бездушный дребезжащий металлом голос:

К вашим услугам, хозяин… Ракетные комплексы перезаряжены. Вы изволите выбрать цель?..

Чушь. Бред.

Я одичал на войне, в буквальном смысле, шарахаюсь от людей и жду чего-то сверхъестественного от машин…

Ну, приходи в себя, капитан. Ты дома. Ты богат. Ты выжил…

Проклятие.

Мысли, эмоции — все смешивалось, переходя из одной крайности в другую.

Ощущение глобальной пустоты не отпускало, оно становилось лишь резче, острее.

Я разучился жить вне нейросенсорного контакта, мне нечем заполнить пустоту.

Андрей откровенно не представлял. что следует делать, как жить дальше, чем занять себя, в конце концов?..