Наталья Гончарова

Двадцать первого июля Пушкин сопровождает жену и своячениц на очередной бал в зал Минеральных Вод. Екатерина Николаевна писала брату Дмитрию: «Ты уже знаешь, что мы живем это лето на Черной речке, где мы очень приятно проводим время, и конечно не теперь ты стал бы хвалить меня за мои способности к рукоделию, потому что буквально я и не вспомню, сколько месяцев я не держала иголки в руках. Правда, зато я читаю все книги, какие только могу достать, а если ты меня спросишь, что же я делаю, когда мне нечего делать, я тебе прямо скажу, не краснея (так как я дошла до самой бесстыдной лени) — ничего, решительно ничего. Я прогуливаюсь по саду или сижу на балконе и смотрю на прохожих. Хорошо это, как ты скажешь? Что касается до меня, я нахожу это чрезвычайно удобным. У меня множество женихов, каждый божий день мне делают предложения, но я еще так молода, что решительно не вижу необходимости торопиться, я могу еще повременить, не правда ли? В мои годы это рискованно выходить такой молодой замуж, у меня еще будет для этого время и через десять лет. У нас теперь каждую неделю балы на водах в Новой деревне. Это очень красиво. В первый раз мне там было очень весело, так как я ни на одну минуту не покидала площадку для танцев, но вчера я прокляла все балы на свете и всё, что с этим связано: за весь вечер я не сделала ни шагу; словом, это был один из тех несчастных дней, когда клянешься себе никогда не приходить на бал из-за скуки, которую там испытала».

Летний сезон 1836 года начался для Натальи Николаевны и Пушкина 1 июля участием в ежегодном празднике в Петергофе в честь дня рождения императрицы Александры Федоровны. В. Ф. Ленц писал: «Двор длинной вереницей совершал процессию среди этого моря огней. На одном из диванов на колесах я увидел Пушкина, смотревшего угрюмо». О том же дне вспоминал и граф В. А. Соллогуб: «Пушкина я видел в мундире только однажды на петергофском празднике. Он ехал в придворной линейке, в придворной свите. Известная его несколько потертая альмавива[65] драпировалась по камер-юнкерскому мундиру с галунами. Из-под треугольной его шляпы лицо его казалось скорбным, суровым и бледным. Его видели не в славе первого народного поэта, а в разряде начинающих царедворцев».

Надежда Осиповна писала дочери 3 июля: «Натали, говорят, была дивно хороша, и правда, после последних родов она стала красива, как никогда». Заканчивает она письмо еще одним сообщением о сыне и невестке: «Знаешь ли ты, что Александр в сентябре месяце на три года уезжает в деревню, это решено, он уже получил отпуск, и Натали совершенно тому покорилась». Сергей Львович продолжает: «Александр едет, но куда — мне ничего не известно, и сам он еще того не знает. Вряд ли приедет он нас навестить, а ежели и сделает это, то молнии подобно, а, однако, нам многое нужно порешить промеж себя прежде, нежели расстаться, быть может, на очень долго».

Дантес также был на петергофском празднике. Еще 20 июня он писал Геккерену: «Через несколько дней мы должны оставить лагерь и 1 июля прибыть в Петергоф, где, говорят, праздник будет как никогда блестящим». В этом письме Дантеса всплывают имена общих с Пушкиным светских знакомых, поминаются те события петербургской жизни, участниками которых были и Пушкин с Натальей Николаевной.

Дачная жизнь Пушкиных и Гончаровых на Островах между тем протекала своим чередом: семейные праздники, визиты тетки Екатерины Ивановны, приезд младшего брата Гончаровых, Сергея, прожившего у них всю первую половину августа.

Продолжались и праздники на Водах. Екатерина Николаевна пишет брату 14 августа 1836 года: «Ездил и мы несколько раз верьхом. Между прочим, у нас была очень веселая верховая прогулка большой кампанией. Мы были на Лахте, которая находится на берегу моря, в нескольких верстах отсюда. Дам нас было только трое и еще Соловая, урожденная Гагарина, одна из тех, кого ты обожаешь, мне кажется, и двенадцать кавалеров, большею частью кавалергарды. Там у нас был большой обед; были все музыканты полка, так что вечером танцовали, и было весьма весело». В письме сообщается также, что барышни Гончаровы с Натальей Николаевной посетили уже три бала на Водах, на одном из которых присутствовала императорская фамилия, и собираются еще раз в субботу на закрытие сезона.

О летних развлечениях на Водах кавалергард Дантес рассказывает в письме Геккерену 2 августа: «После возвращения из лагеря погода у нас стоит прекрасная, да и развлекаемся мы от души. Во-первых, двор пребывал на Елагине очень долго, а это делает жизнь на Островах чрезвычайно веселой, к тому же у многих возникла превосходная мысль устраивать нам праздники на Водах, наподобие тех балов, что дают за границей. Право же, они прелестны и удались настолько, что двор соблаговолил там побывать».

Летний сезон 1836 года, закончившись 17 августа балом на Минеральных Водах, стал последним для Пушкина с Натальей Николаевной.

Разлуки и письма