Наталья Гончарова

За совместную жизнь Пушкин с Натальей Николаевной расставались девять раз на срок от десяти дней до четырех месяцев и шести дней, а всего ровно на 13 месяцев. В это время только письма и думы друг о друге связывали их.

Первая после свадьбы разлука супругов происходит в декабре 1831 года. Еще 24 ноября Пушкин сообщает Бенкендорфу, что вынужден ехать в Москву «по неотложным делам» с разрешения «одного лишь квартального», так как служебный статус его пока не определен. 3 декабря, получив 28-дневный отпуск, он отправляется дилижансом в Москву для приведения в порядок денежных дел.

Тотчас по приезде в Москву Пушкин пишет жене записку: «Сей час приехал к Нащокину на Пречистенском Валу в дом г-жи Ильинской. Завтра буду тебе писать. Сегодня мочи нет устал. Целую тебя, женка, мой ангел. 6 дек.». На конверте проставлен адрес: «М. г. Натальи Николаевне Пушкиной. В С. Петербург. В Галерной в доме Брискорн». Это первое письмо Пушкина-мужа Наталье Николаевне, и оно было написано не по-французски, а по-русски. И впредь по-французски он ей никогда не писал.

Во втором, уже пространном письме из Москвы от 8 декабря, главным станет проявление заботы: «…как я тебя оставил, мне всё что-то страшно за тебя». В Петербурге предстоял бал в Зимнем дворце, и Пушкин был уверен, что жена отправится на него, несмотря на беременность: «Дома ты не усидишь, поедешь во дворец и, того и гляди, выкинешь на сто пятой ступени комендантской лестницы». Он наставлял Наталью Николаевну: «Душа моя, женка моя, ангел мой! сделай мне такую милость: ходи 2 часа в сутки по комнате и побереги себя. Вели брату смотреть за собою и воли не давать. <…> Если поедешь на бал, ради бога, кроме кадрилей не пляши ничего; напиши, не притесняют ли тебя люди, и можешь ли ты с ними сладить».

Времяпрепровождение Натальи Николаевны в отсутствие Пушкина можно представить по письму Ольги Сергеевны Павлищевой мужу, написанному в конце декабря, до нас в оригинале не дошедшему, но процитированному в «Воспоминаниях» ее сына: «Александр уехал в Москву еще перед Николиным днем и, по своему обыкновению, совершенно нечаянно, предупредив только Наташу, объявив, что ему необходимо видеться с Нащокиным и совсем не по делам поэтическим, а по делам гораздо более существенным — прозаическим. Какие именно у него дела денежные, по которым улепетнул отсюда, — узнать от него не могла, а жену не спрашиваю. Жду брата, однако, весьма скоро назад. Очень часто вижусь с его женою; то я захожу к ней, то она ко мне заходит, но наши свидания всегда случаются среди белого дня. Заставать ее по вечерам и думать нечего: ее забрасывают приглашениями то на бал, то на раут. Там от нее в восторге, и прозвали Психеею, с легкой руки госпожи Фикельмон, которая не терпит, однако, моего брата — один бог знает почему».

Девятнадцатого декабря Наталья Николаевна была на придворном балу в Аничковом дворце, несмотря на запрет мужа туда ездить. В очередной раз блистала она своей красотой, и присутствовавшая на балу княжна Варвара Николаевна Репнина писала своей матери, что Натали «действительно великолепна». Рождественский пост еще не начался, балы продолжались. Уверенный, что жена будет плясать, Пушкин советует ей быть осторожной, а о себе сообщает: «Дам московских еще не видал; на балах и в собрание вероятно не явлюсь», — и передает поклоны от Вяземских, Мещерских, Дмитриева, Тургенева, Чаадаева, Горчакова, Д. Давыдова. Лишь последнего он упоминает с инициалом имени, чтобы жена не подумала, что привет от ее поклонника В. Давыдова: «Все тебе кланяются; очень расспрашивают о тебе, о твоих успехах; я поясняю сплетни, а сплетен очень много». А. И. Тургенев в тот же день, 8 декабря, отписал брату Николаю в Англию: «Поэт Пушкин здесь, как слышно, на несколько дней. У него жена, как сказывают, первая красавица в С.-Петербурге». В следующем письме, от 10 декабря, Пушкин повторяет вновь: «Москва еще пляшет, но я на балах еще не был».

Пушкин в старой столице встречался и с Вяземским, и с Дмитриевым, не ездил лишь на Никитскую к Гончаровым, о чем писал жене: «Не люблю я твоей Москвы. У тебя, т. е. в вашем Никитском доме, я еще не был. Не хочу, чтоб холопья ваши знали о моем приезде; да не хочу от них узнать и о приезде Нат. Ив., иначе должен буду к ней явиться и иметь с нею необходимую сцену; она всё жалуется по Москве на мое корыстолюбие, да полно, я слушаться ее не намерен».