Натянутая паутина. Том 1

Надо сказать, что места Инчиваль нам явно не подбирал, а скорее просто попросил у организаторов выделить ему два кресла, опустив лишние подробности. В итоге получилось так, что мы оказались ближе к задним рядам, среди прочих гражданских. Хм, возможно, кто-то из них и был гражданским, но намного вероятнее – такие же «простые посетители», как и мы с Себастиной. Бедный, бедный Инч, он желал отгородиться от мескийской экспозиции и ее военных разработок, а по итогу его публику составили почти одни вояки.

– Судьба, ироничная ты сука.

Все места были заняты, организаторы поняли, что пора начинать, – и на сцену стали выносить столы и стенды, а после громкого объявления появился и сам виновник собрания.

Оглядев публику, мой старый друг беспардонно поморщился и вздохнул, давая понять, где он видал все эти эполеты, звезды и прочие аксельбанты.

– Я надеялся увидеть здесь сегодня медиков, инженеров, металлургов, алхимиков, психологов и промышленников. Но почему-то явились сюда вы, господа военные. Не знаю, что вы слышали и на что надеялись, но сегодня я намерен широко представить разработанный мной медицинский инвентарь. Гелевский!

На сцену быстро поднялся мужчина, который, подойдя ближе, снял пиджак, и оказалось, что у его сорочки не было правого рукава, благодаря чему все могли разглядеть металлический блеск.

– Этот человек был обычным заводским рабочим, обслуживавшим механизм конвейера. Пять лет назад с ним произошел несчастный случай, в результате которого Гелевский потерял правую руку выше локтя.

Дальше Инч рассказал, как заменил утрату на автоматический механико-электрический протез, из чего тот состоял, какие у него были положительные и отрицательные характеристики. По его команде Гелевский продемонстрировал плавность и легкость работы металлической руки. В зале раздались аплодисменты и множество взволнованных восклицаний.

На этом Инч не успокоился и поведал, что разрабатывает протезы для существ разных видов, более того, он уже был уверен, что сможет воссоздать крыло авиака, а потом и собрать приспособление для свободного полета. Последняя фраза вызвала новый шквал голосов, многие зрители поднялись с мест.

– Прошу вести себя конвенционально, не вчера эволюционировали, чай! – повысил голос мой друг, совершенно не остерегаясь беспардонных фраз.

Над ингрийскими танами всплыло золотисто-оранжевое облачко веселого одобрения.

Мой друг смог успокоить слушателей суровым приговором: доколе вы не авиак, лишившийся крыла, с полетами вам придется обождать.

– Теперь позвольте представить вам второго моего ассистента! Михаэль!

Вторым ассистентом, поднявшимся на сцену, был человек с солидным горбом. Он носил на плечах длиннополый плащ и тяжело опирался на трость при ходьбе. Впрочем, плащ с него сразу же снял все тот же Гелевский, и оказалось, что Михаэль был обнажен по пояс. То есть почти обнажен. Обозримую его плоть, крайне скудную, следует заметить, опутывала сеть ремешков и металлических штырей. Различные элементы этого каркаса соединялись друг с дружкой в районах суставов и были снабжены петлями, шарнирными устройствами и миниатюрными, мудрено собранными цилиндрами, напоминавшими гидравлические поршни. На спине располагалось нечто, что, судя по сему, питало эту конструкцию энергией.

Как поведал Инч, в детстве этот несчастный сломал шею, но не умер – остался паралитиком и жил в таком состоянии до недавнего времени. Будучи выбранным для эксперимента, он прошел через дорогостоящую операцию и исцелился, однако тело Михаэля по-прежнему оставалось немощным, полная реабилитация могла затянуться на годы и потребовать целого состояния. Для облегчения и ускорения процесса Инчиваль сконструировал систему наружного вспомогательного скелета.

Гелевский вынес на сцену две пудовые гири и поставил их на стол перед Михаэлем. В ход пошла пара крюков, имевшихся на вспомогательном скелете рядом с запястными суставами. Михаэль поддел ручки гирь и с видимым трудом, но все же оторвал их от стола. Изобретение Инчиваля сделало этого калеку более сильным, чем многие здоровые люди. Сам изобретатель уже вовсю расписывал широту потенциала своей технологии в строительстве, шахтерской работе, спасательных операциях и так далее. Он намеренно избегал вопроса, который все же оказался задан:

– Полагаю, что всех нас интересует еще один вопрос, – поднял руку великий кениг, – как эта вещь повлияет на облик войны?

Его немедленно поддержал многоголосый гул общего согласия. Инчиваль конечно же в восторг не пришел.

– Облик войны – это уродливая гримаса, отражающая худшие черты всех разумных видов. К счастью для этого истерзанного мира, я подсчитал, что при современном уровне развития оружия, боевой магии, металлургии и алхимии изделие, способное принести ощутимую пользу на поле боя, будет стоить не меньше четверти миллиона золотых империалов.

Мой друг улыбнулся, а по залу прошлась волна испуганных вскриков.