Натянутая паутина. Том 2

– Если у вас есть доказательства, представьте их международному трибуналу.

– Вы забываетесь, зеньор эл’Мориа, думаете, что все еще в Мескии? Здесь ваша неприкосновенность – незначительный дипломатический термин, и, потеряв ориентиры в пространстве, вы быстро окажетесь на кладбище.

– Я рискую оказаться там каждый божий день, но не сейчас. Сами эти стены хранят меня, ведь как только станет известно, что на мое здоровье или свободу в Фатикурее было совершено покушение, пятьдесят шесть орудий «Вечного голода» зальют этот рассадник ереси серебряным пламенем. – Я вздохнул, показывая, как мне было неприятно прибегать к открытым угрозам. – Высокопреподобный, сердце больше не у Валески, оно у меня. Отпустите цыган, если вы еще не замучили их всех.

– Вы вздумали заигрывать с ужасными силами. – Доброжелательная маска испарилась как утренняя роса, его глаза сузились, голос наполнился презрением. – А ведь на кону судьба мира. При этом я даже не уверен, злокозненный вы подлец или просто неведающий дурак? В последний раз прошу, зеньор эл’Мориа, одумайтесь, иначе в конце придется рвать волосы и скрежетать зубами, да поздно будет.

Кулаки сами собой сжались, внезапный приступ раздражения разлился в животе кипящим свинцом, почудилось, что приступ вот-вот захлестнет, но, перебарывая его, я ответил:

– Если у вас есть что-то важное, чем вы можете поделиться, сделайте это. Помогите мне в моей борьбе. Если же нет, то продолжайте говорить тревожными предзнаменованиями и вините во всем других.

Санктуриарх опустил веки и сокрушенно покачал головой.

– Ужели не ясно, что для меня вы недруг? Я вам не верю, а если поверю и ошибусь, все будет обречено. Ведь вы наполовину чужой всему этому миру, в вас течет скверная кровь вашего отца. Я не могу вам доверять и все должен делать сам.

Он удалился.

Вскоре, сидя в прохладном салоне «Хокрана» по пути в посольство, я размышлял о том, что не получил в Фатикурее того, на что надеялся, но обрел то, чего не ожидал.

Отправляясь на аудиенцию, я был готов прибегнуть к своему Голосу, дабы выведать у великого теогониста все о его дражайшем воспитаннике. Во время нашей беседы старик не то чтобы врал, но что-то скрывал, был осторожен, и его телохранитель никуда не отлучался. Из-за монаха любая попытка подчинить старика была обречена. А ведь ради успеха я готов был рисковать, придал визит гласности, дабы использовать угрозу в виде дирижабля, если не получится распрощаться со святыми отцами спокойно.

В итоге допрос сорвался, полученные документы хоть и представляли интерес, не окупали неудачи, но потом состоялся честный разговор с самим эл’Мором, и это было интересно. Честные разговоры без приставленного к горлу ножа в моем ремесле были подобны единорогам – говорят, с ними кто-то сталкивался, но на самом деле это миф.

Мы вернулись как раз вовремя, чтобы спрятаться от палящего зноя в прекрасно охлаждаемых залах посольства. Арбализейский климат вынуждал считаться с собой.

Я сидел в заново воспроизведенной камере Гелиона Бернштейна и изучал предварительный отчет по письменам. Исследования криптологов и лингвистов еще не закончились, но пока что прогресса не наблюдалось, они не могли понять, с чем столкнулись.

– Мне передается ваше разочарование, хозяин, – сообщила Себастина, поднося чашечку с чаем, – они не преуспели?

– И не преуспеют, как мне кажется. Максимум, что смогут, – это высказать смутные догадки, мол, некоторые знаки кажутся знакомыми, да только непонятно почему.

– Но вы уже знаете, что делать, хозяин?

– Есть идея. Завтра наведаемся в гости к одному старому книготорговцу, постараемся расспросить его о сыне, а заодно покажем и эти художества. Чай великолепен.

– Спасибо, хозяин.

Разобравшись с отчетами и передав пергаменты на перевод, я стал готовиться ко второму выезду. Не то чтобы я забыл содержание легенды об апофеозе Кашешубана – этот осколок этноса ду-хаса пользовался большой популярностью как археологический и культурный памятник, но прежние переводчики могли допустить ошибку или внести отсебятину, а я нуждался в тексте наивысшей степени точности.

Ближе к вечеру, когда солнце наконец сжалилось над Арбализеей и земля начала остывать, мы вновь выехали за пределы посольства, но уже на «Гарриразе», в качестве Шадала эл’Харэна и его помощницы. Некоторое время ташшары следили из теней, не увязался ли за нами хвост, а когда этого не подтвердилось, шофер направил стимер на северо-запад. Благо не пришлось пересекать весь город, и довольно скоро, на закате, мы достигли нужного места. Нас ждала важная встреча в Двуличье.

Большинство зданий в этом районе были не столько высокими, сколько большими. Говоря проще, то были большие дома с большими окнами и дверьми, построенные для больших жителей. Двуличье являлось единственным местом на западе континента, где жила община мангуда.