Натянутая паутина. Том 2

К прочим документам прилагалась старая цветная фотография, с которой неподвижно улыбалась группа врачей, биоалхимиков и магов-целителей, все – люди. Этот снимок сделали в самом начале проекта, и предполагалось, что после успешного завершения он станет памятным подарком для членов научной группы. Должен сказать, что если бы не такое полезное приложение, я бы мог счесть совпадением эту дурацкую фамилию – ну мало ли в мире Штейнеров? Однако фото не оставляло сомнений. Самый молодой из запечатленных ученых, плотный, с круглым улыбчивым лицом и косившими в разные стороны глазами, имел ярко-рыжий, почти морковный цвет волос.

– Этот человек, Себастина, присутствовал на выступлении Инчиваля, когда того похитили. Его имя упоминал Грюммель, он, несомненно, связан и с террористом, и с Драконом Времени. Посмотри на дату внизу фотографии, пожалуйста.

– Одна тысяча восемьсот сорок девятый, хозяин.

– Верно. Снимок сделали, когда Освальду Штейнеру было двадцать семь лет, он родился в одна тысяча восемьсот двадцать втором году, и сейчас ему девяносто два года, но на вид больше сорока не дать.

– Вывод очевиден, хозяин.

– Элементарен. А теперь сложи воедино все компоненты: древнее божество, повелевающее временем; фанатики-террористы, употребляющие его ихор для усиления; их лидер, владеющий оружием огромной силы и неизвестной природы; бруха Адалинда, владеющая опаснейшими познаниями в колдовском искусстве; технический гений Инчиваля; все то, что Луянь Чэн им поставил; а теперь еще и биоалхимик-ренегат, владеющий такой важной информацией о проделках Винтеррейка, что родная страна кипятком исходит от желания увидеть его в гробу. Что получается?

– Не знаю, хозяин.

– И я не знаю, понимаю лишь, что готовится нечто грандиозное. Со знаниями и умениями этих ученых при должном финансировании можно сотворить что угодно. Да только, не понимая конечной цели, я не могу задать главного вопроса: кому выгодно? Мотив Дракона Времени ясен, он желает возрождения и мести. В достижении цели ему помогает ведьма и архитеррорист. Понимают ли они, что двигают мир к уничтожению? Хотят ли они этого, плевать ли им, либо они желают получить иную выгоду? Это, как говорил старый эл’Реко, «террариум единомышленников».

– Скорпионы договорились, – припомнила Себастина слова моего прежнего начальника, которые тот любил повторять, обсуждая новые союзы в мировой геополитике.

Я улыбнулся воспоминаниям.

– Мне подготовить вашу спальню, хозяин?

– Да, отправлюсь на боковую, как только закончу изучение.

Себастина удалилась, а я зарылся в бумаги и вскоре сам не заметил, как сон захватил меня.

Туман клубился на кривых улочках ночного Боса-Лербо, приглушая свет заправленных китовым жиром фонарей. Этот городок стоял на морском берегу, собранный из досок, усыпанный белым песком, старый, уродливый и зловонный. Времена, когда через него шел поток живого товара, миновали, теперь каменная крепость, прежде охранявшая бухту, была пуста, ее бросили и солдаты, и господа. Зато деревянные трущобы, построенные без фундамента на песке, днем изнывавшие от жары, а ночью – от тропической духоты, продолжали жить. Ни ураганы, ни гигантские приливы, ни время так и не смогли уничтожить их, что казалось насмешкой над мертвой крепостью.

На душных туманных улочках ночного Боса-Лербо слышалась музыка. Я решил пройтись, чтобы найти ее источник, и вскоре добрался до портового кабака, чьи окна ярко горели, а изнутри доносились звуки веселья, голоса, смех и та самая музыка, заводная и живая. Внутри было много столов, и была сцена, чернокожие люди пили ром, курили игиш, слушали квартет музыкантов и очаровательную певичку, подбадривая их аплодисментами.

Ко мне приблизился черный как смоль официант с зубами, сверкавшими неестественной белизной.

– Доброй ночи, сиятельный мбхеш, Барон ждет вас.

– Благодарю.

Шелеба устроился за самым большим столом в огромном кресле из костей и рогов животных, обтянутом львиной шкурой. Под каждой его рукой томно нежилась чернокожая красотка, изо рта торчала сигара, на столе выстроилась бутылочная батарея. Он не удостоил меня и взгляда, лишь небрежным движением унизанной перстнями длани велел женщинам уйти. Я сел по левую руку от Барона и принял стакан с чем-то бурым. Оказалось, то была кердука – кукурузная водка со свиной кровью. Сам бог хорошенько приложился к рому, да так и не выпустил бутыль из пальцев, принявшись постукивать по стеклу в такт музыке.

– Отвратное пойло.

– Хочешь моего рому?

– О нет, благодарю.

– Хм. Как тебе местечко?

Я осмотрелся.

– Колоритное.

– А как тебе девочка? – Он указал на певицу.

– Весьма одарена.

– Хочешь ее?

– Нет.

– Даже во сне не умеешь веселиться! – хмуро заметил Барон Шелеба. – Хотя зачем нужны мелкие бабенки на стороне, когда есть такая прекрасная жена, верно? Выпьем за твою жену!

Мне очень не понравилось, что он вдруг вспомнил про Бель, но допить стакан пришлось. Улыбчивый официант немедленно долил кердуки и исчез.

– Ты вновь хочешь меня поторопить?