Натянутый лук

— О, я помню доктора Рауделя Боверта. Мы встречались несколько раз. — Алексий отвернулся и принялся разглядывать закоптившиеся стропила. — Довольно помпезный и очень ограниченный, как большинство ученых Фонда. К нему приходило несколько откровений, которые он совершенно не смог понять, но у него были такие отвратительные манеры, что никто в Фонде не обращал на него внимания. Типичный ученый.

Собеседник не знал, как отнестись к услышанному.

— В любом случае, — сказал он, — теперь я знаю, кто вы такой. Вы член Фонда Перимадеи, какая-то шишка.

— Патриарх, если быть более точным, — как ни в чем не бывало ответил Алексий. — Последний в линии; когда я умру, никого не останется. — Он постарался нахмуриться. — Невелика потеря, по правде говоря, — добавил он больше для себя, чем для зануды. — Когда я думаю о ресурсах, которые были в нашем распоряжении, а потом о том, чего мы смогли добиться… И ладно. Было бы намного тяжелее умирать, зная, что со мной умирает что-то ценное.

— Ну не знаю, — возразил незнакомец.

Он довольно сильно разозлился, когда услышал нелестный отзыв о Рауделе, но, очевидно, мысль о возможности поговорить с одним из величайших ныне живущих авторитетов по Принципу стоила того. Алексий мог представить выражение его лица, когда тот будет занудно пересказывать историю друзьям.

— В любом случае, — сказал незнакомец, — мне кажется, пора выпить еще по кружечке. — Он развернулся и выкрикнул: — Эй, вы там! Просыпайтесь, тут люди умирают от жажды.

Меньше всего на свете ему хотелось пить, в голове и так стоял туман после двух кружек крепкого сидра, которые незнакомец буквально заставил его выпить. Но проще побороть целую армию Темрая одной рукой, чем противостоять такому твердо настроенному гостеприимству. К счастью, выпив полкружки, патриарх заснул.

…Он сидел на кровати в комнате постоялого двора, очень похожего на этот, но более чистого; на другой кровати лежал на спине, без сапог, Венарт, молодой островитянин, с которым они познакомились в Городе. Юноша спал, тихонько похрапывая, а рядом с ним на полу валялся гроссбух. Мир тесен, подумал Алексий, и тут открылась дверь и вошла Ветриз, даже скорее прокралась со свертком парусины в руках. Она тихонько закрыла дверь, подошла к маленькому столику и развернула сверток, в котором оказался отрез дорогой материи. Ветриз убедилась, что брат спит, потом достала ткань и приложила к себе, склонив голову, чтобы увидеть себя со стороны. Значит, она купила ткань, которая стоила больше, чем ей позволено тратить, и теперь не хочет, чтобы брат об этом узнал, решил он. Для последнего откровения, дарованного выдающемуся мудрецу на смертном одре, это немного прозаично. Я-то думал, откровения должны показывать критические моменты будущего, когда жизнь может пойти либо тем, либо этим путем. Понятия не имел, что в будущем женская мода будет иметь такое большое значение.

Вдоволь налюбовавшись на себя с разных углов и в разных позах, Ветриз свернула ткань и спрятала ее под кровать, почти под ногами Алексия; она была так близко, что патриарх мог различить отдельные волоски на затылке девушки и белую полоску кожи в месте пробора. Фактически отчетливость видения была намного лучше, чем обычно, и он вдруг понял, что действительно находится там.

Смешно. Конечно, меня там нет, хотя это было бы замечательно. Но я здесь, сижу в отвратительном постоялом дворе со скучнейшим человеком на свете и умираю. Это начинает раздражать.

Дверь снова открылась. Устало опираясь на посох, вошел какой-то человек.

Так это же я! Как нелепо. Ведь я — здесь.

Он открыл было рот, чтобы запротестовать, но не раздалось ни звука, и другой Алексий проковылял к кровати и сел рядом с ним, пока Ветриз закрывала дверь и будила брата.

— Вставай! Смотри, кто пришел. Патриарх Алексий, это…

— Пожалуйста, — прервал ее Алексий. — Я хочу, чтобы вы мне помогли. Нет никакой причины, почему вы обязаны это делать. И у вас могут возникнуть из-за этого серьезные проблемы, но вы можете уплыть с этого острова на корабле? Дело вот в чем…

…он открыл глаза, дважды моргнул при виде круглого лица зануды, который спрашивал, все ли с ним в порядке, и попытался ответить; тут его снова начало клонить в сон, он закрыл глаза, потом вновь открыл…

Кто-то сидел на кровати, незнакомая молодая девушка. Она была одета в темно-коричневое шерстяное платье, волосы затянуты в тугой узел на затылке. На вид ей было около восемнадцати, по-своему привлекательна.

— Привет, — сказала она. — Меня зовут Мачера. Вы меня видите?

Алексий кивнул.

— Вы здесь? — мягко спросил он. Девушка нахмурилась.