Натянутый лук

— Ты правда так думаешь? Действительно во все это веришь? Странный ты, дядя Горгас.

Горгас наклонился вперед и выпрямился.

— Кажется, ты не понимаешь меня. Наверное, я лучше знаю, что чувствую. А ты просто умничаешь.

— Может быть. — Она убрала руки за спину и встала на носочки, как ребенок, ожидающий лакомства. — А теперь? Куда мне идти?

— Куда хочешь. Мы…

— Я серьезно. Денег у меня нет, идти некуда, заработать на жизнь негде. Я буду жить с матерью, или она сплавит меня на корабле на какой-нибудь остров? Я думала, вы все уже решили.

Горгас покачал головой.

— Ты имеешь в виду домашний арест? Собираешься строить из себя послушную, ответственную дочь, выполняющую домашнюю работу и улыбающуюся гостям? Вряд ли.

— Почему? — Она хитро ухмыльнулась. — Именно этим занимаются все нормальные дочери.

Горгас задумался.

— Хорошо, — наконец сказал он. — У меня к тебе предложение. Можешь пожить у меня, сколько захочешь. Главное, чтобы ты чувствовала, что у тебя есть свой дом, где тебе всегда рады. Это очень важно. Ну как?

Она уставилась на него, пытаясь рассмеяться.

— Боже, ты правда во все это веришь. Счастливая семья, радость от того, что близкие рядом с тобой… В странном мире ты живешь, дядя Горгас. Он, должно быть, несколько похож на те медные тарелки из Коллеона, про которые все думали, что они сделаны в Городе. Помнишь, когда посмотришь на них первый раз, тебе кажется, будто ты видишь обычные надписи на боку: кем сделано и когда, но, присмотревшись, замечаешь, что это вовсе не надписи, просто рисунки, похожие на буквы, потому что люди в Коллеоне не умели читать и писать. Я думаю, твоя жизнь тоже была создана кем-то, кто никогда не жил, но думает, что знает, как это должно выглядеть. — Горгас вздохнул.

— Это значит «да» или «нет»? — спросил он. — Разговаривать с тобой, конечно, крайне увлекательно, но у меня есть дела поважнее, например, вести войну.

— Почему бы и нет? — ответила Исъют, пожимая плечами. — Не то чтобы у меня был большой выбор. И кстати, очень мило с твоей стороны сделать такое предложение. Конечно, — добавила она, — тебе, вероятно, все равно, учитывая, что дома ты нечасто бываешь, и именно твоей жене и детям придется терпеть сумасшедшую женщину. Вряд ли такая мысль приходила тебе в голову.

— Ты права, — признался Горгас. — Но с ними все будет в порядке. В конце концов, ты — моя семья.

— Я член семейства Лорданов, — ответила Исъют, улыбаясь. — Одного этого достаточно, чтобы любой здравомыслящий человек запер двери на засовы и поджег дом. Мы зловещая компания, правда, дядя Горгас?

— Да, — согласился он. — Но мы наша зловещая компания.

— Не заключенные, — возразил Алексий, — а гости, дорогие и уважаемые гости. — Он неуверенно поерзал на каменной скамье. — Будь я лет на шестьдесят моложе, непременно вырезал бы свое имя на скамье, как в детстве в кабинете наставника, когда попадал в неприятности и меня вызывали в его кабинет. Довольно много времени провел я на каменной скамье в комнате, не сильно отличающейся от этой, и чувство неясной, но от того не менее страшной опасности мне тоже удивительно знакомо. Надеялся, что, когда вырасту, мне не придется больше этого терпеть. Видимо, я ошибался.

Ветриз улыбнулась.

— Когда я была маленькая, у нас происходило то же самое, — сказала она. — Мать всегда говорила: «Вот подождите, приедет отец…», потому что он, разумеется, большую часть времени отсутствовал, а когда приезжал, мы были тише воды ниже травы. Но когда после нескольких месяцев отсутствия отца мы слышали, что скоро он должен приехать, нас охватывал ужас, потому что дома его всегда ждал огромный список наших проделок и шалостей. Не успевал бедняга снять шляпу, как мать уже толкала нас вперед. Конечно, — продолжала она, ухмыльнувшись, — мне все сходило с рук, ведь я девочка, достаточно было опустить голову и зашмыгать носом, чтобы отец поверил всему, что я говорю. Так что я всегда спихивала вину на бедного Вена, а он об этом не догадывался и сильно расстраивался, когда его наказывали за мои проступки. Он искренне верил, что достаточно сказать правду, и Добро победит. Знаешь, в глубине души он, наверное, до сих пор так думает.

Алексий задумался.

— Но это же хорошо, верно? Может, не самый подходящий образ мышления для купца, тем не менее вызывает восхищение. — Он вздохнул и снова поерзал. — Ты слышала что-нибудь о войне? Человек, который продал мне завтрак, сказал, что Шастел хочет заключить сделку с пиратами, чтобы они перевезли алебардщиков на Скону, а взамен получат город. С другой стороны, он также полагает, что Горгас Лордан отправит их обратно в море, а Ньесса призовет своих послушных колдунов, и они потопят все корабли. Я что-то не очень доверяю такому источнику информации.

Ветриз пожала худенькими плечиками.