Натюрморт из Кардингтон-кресент

Наконец где-то в отдалении послышался звук шагов, затем открылась и закрылась дверь. Потом вновь раздался звук шагов, неловких и спотыкающихся, как у людей спросонья.

Шарлотта схватила шаль со спинки кресла, накинула ее на плечи и быстро открыла дверь. Лестничная площадка, находившаяся в конце небольшого коридорчика, была освещена ярким светом. Кто-то зажег несколько ламп. Когда Шарлотта вышла на площадку, там, возле жардиньерки с папоротниками, уже стояла тетя Веспасия. Она казалась сильно постаревшей и очень худой. Никогда прежде Шарлотта не видела ее с распущенными волосами. Они производили впечатление старого серебряного орнамента из завитков, который слишком часто полировали, так что со временем он полностью истерся. Теперь в бледном газовом свете они были похожи на облачко серебристого тумана.

— В чем дело? — спросила Шарлотта хрипло. Голос у нее немного осип, и ей трудно было говорить. — Кто это кричал?

Послышались шаги, и на лестнице, ведущей на верхний этаж, появилась Тэсси. Она испуганно смотрела на них.

— Не знаю, — спокойным голосом ответила Веспасия. — Я слышала, как кричали дважды. Шарлотта, ты была у Эмили?

— Нет, — прошептала та. Она даже не подумала о сестре. Шарлотта хорошо помнила, что в тот момент ей показалось, будто крик доносится из противоположного конца дома и откуда-то издалека. — Я не думаю…

Но не успела она закончить фразу, как распахнулась дверь спальни Сибиллы, и оттуда появился Джек Рэдли в одной шелковой ночной рубашке. Шарлотте чуть не стало дурно от приступа отвращения и разочарования, но в ее сознании сразу же возникла мысль, которая оттеснила все остальные: как скрыть это от Эмили? Она ведь почувствует себя дважды отвергнутой. Как бы мало Джек ни значил для нее, он все-таки разыгрывал из себя влюбленного.

— Ничего страшного не произошло, — сказал он с усмешкой, запустив руку в свои густые волосы. — Просто Сибилле приснился кошмар.

— Неужели? — серебристые брови Веспасии недоверчиво приподнялись.

Шарлотта уже сумела справиться со своими чувствами.

— И что же это был за кошмар? — спросила она с сарказмом в голосе, даже не пытаясь скрыть презрение, которое испытывала теперь к молодому человеку.

Уильям открыл дверь своей спальни и тоже вышел на площадку. Он выглядел смущенным и растерянным. У него было заспанное лицо, и он часто моргал, словно никак не мог прийти в себя после того, как его насильно вытащили из прекрасного забытья, которое явно предпочитал отвратительной яви.

— С ней все в порядке? — спросил он, повернувшись к Рэдли и не обращая никакого внимания на остальных.

— Думаю, да, — ответил Джек. — Она уже позвала горничную.

Веспасия прошла мимо них в спальню Сибиллы, не удостоив взглядом ни того, ни другого, и не стала закрывать за собой дверь. За ней последовала Шарлотта, отчасти полагая, что она сможет ей чем-нибудь помочь, но прежде всего из-за того, что ей очень хотелось знать, что же все-таки произошло. Если Сибилла вообще когда-нибудь скажет правду о случившемся, то это может произойти только сейчас, когда она еще слишком испугана, чтобы лгать.

Шарлотта проследовала за Веспасией и, оказавшись в комнате, пришла в окончательное замешательство. Она увидела Юстаса в роскошном синем кашемировом халате. Он сидел на краешке кровати и беседовал с Сибиллой.

— Ну-ну, дорогая моя, ничего страшного — говорил он ей. — Пусть горничная принесет вам чего-нибудь горячего и немного лауданума, и вы заснете крепким сном. Вам нужно выбросить все это из головы, иначе вы действительно заболеете. Это всего лишь пустые фантазии, только выдумки. Вам нужно хорошенько отдохнуть. И у вас больше не будет никаких кошмаров!

Сибилла сидела, откинувшись на подушки, но ее постель пребывала в полнейшем беспорядке, так, словно она металась во сне. Ее распущенные шелковистые волосы напоминали темный поток, лицо было мертвенно-бледным, зрачки расширены от ужаса. Она смотрела на Юстаса молча, так, словно с трудом могла понять, что он говорит.

— Никаких кошмаров, — повторил он. — И все будет в абсолютном порядке. — Мистер Марч обернулся и почти виновато взглянул на Шарлотту и Веспасию. — У женщин бывают такие яркие сновидения, но стоит принять горячий отвар и небольшую дозу лауданума — и к утру все забудется. Ложитесь, дорогая, и успокойтесь, — сказал он, обращаясь к Сибилле. — Пусть завтрак вам принесут в спальню.

Юстас встал с кроткой улыбкой, но в уголках его рта чувствовалось напряжение, а щеки приобрели не свойственный им оттенок. Он явно был потрясен и растерян, и Шарлотта прекрасно его понимала. Вопль, раздавшийся глубокой ночью, был слишком страшен, а поведение Джека Рэдли — откровенно вызывающим. Возможно, Юстас поступил мудро, попытавшись убедить Сибиллу, что ей все привиделось, хотя напряжение у нее на лице и ужас во взгляде свидетельствовали, что его утешение было тщетным.

— Выбросьте все из головы, — сказал Юстас. — Сейчас же!