Натюрморт из Кардингтон-кресент

Шарлотта невольно обернулась и взглянула на дверь. Уильям стоял почти на самом пороге, на его лице изобразилось ничем не прикрытое страдание. Он смотрел мимо отца и Веспасии на Сибиллу. Она улыбнулась ему, и выражение ее лица смягчилось. Шарлотта раньше никогда не видела такой улыбки у нее на лице. Шарлотта понимала, что для Уильяма в происшедшем не было никакой неожиданности, и оно его нисколько не удивило.

— Ты в порядке? — спросил он тихо. Его слова были просты и банальны, но в них была та прямота и искренность, которая начисто отсутствовала в болтовне Юстаса. Последний успокаивал не столько Сибиллу, сколько самого себя; Уильям же думал в первую очередь о ней.

Напряжение начало понемногу уходить, и Сибилла улыбнулась мужу.

— Да, спасибо. Наверное, это больше не повторится.

— Будем надеяться, что не повторится, — холодно произнесла Веспасия, оглянувшись на открытую дверь, за которой маячил силуэт Джека Рэдли.

— Не повторится! — сказал тот громче, чем было необходимо, и, заглянув в спальню, встретился глазами с Сибиллой. — Но если у вас возникнут какие-нибудь другие страхи… кошмары, — он сделал особое ударение на последнем слове, — просто крикните. Мы придем на помощь, я обещаю.

Он повернулся и, не оглядываясь, изящной походкой удалился в собственную спальню.

— Боже мой! — прошептала Веспасия.

— Ну… — неуклюже начал Юстас. — Ну… Все пережили небольшое потрясение. — Он откашлялся. — Но, как гласит поговорка, чем меньше болтовни, тем спокойнее. Впредь мы не будем вспоминать о случившемся. А сейчас мы все вернемся в свои спальни и постараемся уснуть. Спасибо, миссис Питт, что вы пришли. Вы очень добры, однако вряд ли вы можете чем-то теперь помочь. Если вам нужен горячий отвар или стакан молока, пригласите кого-нибудь из горничных. Слава богу, мы не разбудили маму. Бедняжке сейчас слишком тяжело… э-э-э… — Он смешался и, отвернувшись от всех, произнес: — Ну, что ж, спокойной ночи.

Шарлотта подошла к Веспасии и, не думая о том, что ее поступок может быть истолкован как непростительная фамильярность, обняла ее — и с удивлением почувствовала, как худа и напряженна под своей плотной накидкой пожилая леди, и какой хрупкой и беззащитной она кажется.

— Пойдемте, — сказала Шарлотта. — С Сибиллой теперь ничего страшного не случится, а вам нужно выпить чего-нибудь горячего. Я все приготовлю.

Веспасия не оттолкнула ее, она явно ощущала потребность в такой поддержке. Ее собственная дочь умерла, а вот теперь умер и Джордж. Тэсси была слишком молода и слишком пуглива. Но Веспасия привыкла к помощи слуг.

— Я позову Дигби, — ответила она Шарлотте. — Она принесет мне молока.

— Не стоит. — Молодая женщина вышла с ней на лестницу. — Я могу сама разогреть молоко. У себя дома я постоянно этим занимаюсь и нахожу в этом удовольствие.

На губах Веспасии появилось некое подобие улыбки.

— Спасибо, дорогая. Я очень ценю вашу заботу. Ночь была очень тяжелая, и надуманный оптимизм Юстаса вряд ли может служить хорошим утешением. Он совершенно растерян. И у меня возникает подозрение, что мы все не просто растерянны, но перестаем вообще что-либо понимать.

Утром Шарлотта проснулась поздно и сразу почувствовала, что у нее жутко болит голова. Горячий чай, который ей принесла Летти, не помог.

Горничная отдернула шторы и спросила, какое платье приготовить и не наполнить ли ванну.

— Нет, спасибо.

Шарлотта отказалась от ванны прежде всего потому что ей не хотелось ни на что тратить время. Она должна немедленно узнать, как чувствуют себя Веспасия и Эмили, и, если возможно, Сибилла. В прошедшей ночи была какая-то загадка, которая, конечно же, не сводилась только к страшным снам Сибиллы. В ее глазах была ненависть, а в голосе — отчаяние, которые нельзя объяснить обычным ночным кошмаром, каким бы жутким он ни был.

Однако Летти не уходила; она стояла посередине залитого солнцем ковра, перебирая юбку под фартуком.

— Инспектор полиции должен понимать многое из того, что мы не понимаем, правда, мэм? — спросила она тихо.

Поначалу Шарлотта решила, что Летти сильно напугана. В сложившихся обстоятельствах это было неудивительно.

— Несомненно, — ответила Шарлотта; ей хотелось успокоить девушку, хотя сама она была совсем не спокойна.

Но Летти не пошевелилась.

— Должно быть очень интересно… — Она сделала паузу. — Быть замужем за полицейским.

— Да, конечно. — Шарлотта потянулась за кувшином для умывания, и Летти тут же бросилась ей помогать.

— А это не опасно? — спросила она. — Его могут ранить… иногда бывает такое?

— Иногда, безусловно, он подвергает себя опасности. Но пока серьезных ран у него не было. Чаще всего это просто тяжелая работа.

Шарлотта протянула руку за полотенцем, и Летти подала ей его.

— А вам не хочется порой, мэм, чтобы он занимался чем-нибудь другим?

Вопрос был почти бестактным, и Шарлотта впервые за все время их разговора поняла, что Летти расспрашивает ее не из простого любопытства, а из каких-то личных интересов. Она опустила полотенце и испытующе взглянула на девушку.

— Извините, мэм. — Горничная покраснела и отвернулась.