Натюрморт на асфальте

– Мы ведь можем идти быстрее? – робко спросила девушка, испуганно разглядывая темные силуэты, бродившие у новостройки. Она пыталась заглянуть в угольно-черные глаза великанов, в то время как брюнет всеми силами старался не смотреть по сторонам. Великаны худые, с длинными руками, похожими на сухие ветки деревьев. Они прячутся за многоэтажками, но такое чувство, будто смотрят из-за них точно в душу. Они делают шаги своими тяжелыми ступнями, но снег не хрустит, будто великаны парят в воздухе.

– Конечно, пошли. Здесь темно и холодно.

Они только вышли с машины, но дольше на улице находиться не хотелось. Меньше, чем за минуту они добрались до квартиры, а руки уже устали держать глиняные вазы.

– Проходи, не стесняйся. Может, чаю? – спрашивает Даша, разувшись. Она осторожно взяла две маленькие вазы в руки и понесла их в дальнюю комнату квартиры.

– Что? Нет, благодарю. Я не хочу, – ответил Саша, после пошел за девушкой. У Котовой небольшая, но уютная квартира. Из-за усталости мужчина не особо всматривался в какие-то вещи, но взгляд стразу зацепили фотографии на полке в зале. Он поставил вазу на пол. Их было много и на них в основном были несколько человек, из которых Саша знал двоих: Мишу и Дашу. Рядом с ними почти всегда был ещё один курносый парень с темными, почти черными глазами. Сопоставив некоторые факты, мужчина предположил, что это друг брата и сестры.

– Ты где там застрял? – спросила девушка, заглядывая в зал.

– А? Я засмотрелся на фотографии. Можно спросить кто этот парень?

– Это Женя. Друг Миши, – ответила Даша, будто ей не нравилась эта тема.

– Он не рассказывал о нём.

– Они дружили два года, – она тяжело вздохнула и взглянула на фото, – Потом Жене нужно было надолго улететь в Германию по работе. За пару часов до самолёта они говорили по телефону. Женя, зная, что они с Мишей увидятся не скоро, и что он будет грустить, сказал, чтобы Миша никогда не прекращал улыбаться, ведь эта жизнь и все эти люди прекрасны, – девушка говорит, а голос слегка дрожит, словно струна, которую случайно задели, – Что нет идеальных людей, но есть настоящие друзья. Что у каждого из нас в голове есть тараканы, что все мы разные, но это не повод обижаться на мир.… Потом Женя исчез. Ни письма, ни звонка. Несколько месяцев мы не знали, что случилось. Мише было плохо. Он решил, что Женя под таким предлогом просто прекратил их дружбу. А через год нас с Мишей на обед позвал отец Жени. Точнее на поминки.

Саша поднял брови.

– Мне очень жаль, – тихо проговорил он, медленно касаясь плеча девушки теплой рукой.

– Я с ним не так часто виделась. Тогда мы с Мишей ещё жили в разных городах.

– И после этого…Миша стал таким жизнерадостным?

– Можно и так сказать, – сказала Даша, вновь вздохнула и подняла взгляд на брюнета. Он так же взглянул на неё. В таких ситуациях одному точно должно стать неловко, но никто почему-то не отводил взгляд. Саша, наоборот, подметил величественные ели в глазах напротив. А часы на полке всё тикали.

Глава седьмая.

– Пап, а почему мама не приезжает? – спрашивает девочка с двумя русыми косами и грустными глазами.

– Просто такое бывает. Некоторые люди могут влюбляться, а некоторые прекращать любить.

– Вот я и Миша любим друг друга. И вы с мамой любите. Но они не приезжают. Почему?

– Просто потому, что так нужно. Не задавай глупых вопросов, дочь, – отвечает Федор, убирая в сторону книгу.

– А когда я стану большой, – Даша грустнеет и смотрит в фарфоровые глаза куклы, которую держит в руках, – Тогда приеду к маме с Мишей сама.

– Обязательно. Хоть на край света, – видно, что мужчине абсолютно неинтересны эти сказки. Он снимает прямоугольные очки и потирает двумя пальцами переносицу.

– Правда? – лучисто улыбнувшись, спрашивает девочка.

– Ага. На часах девять. Давай-ка уже ложись, – говорит Федор и мельком смотрит на начатую бутылку.

– Хорошо! – вдохновленная поездкой к родным говорит Даша и убегает в спальню.

***

На улице начинает таять снег, а в автобусах плавиться мозг. Котов садится на сиденье и понимает, что ночью нужно было нормально спать. Но ведь никогда не стоит разочаровываться в себе и никогда не поздно начать что-то. Ближе к четырем утра парень порвал все стихи, которые пытался написать и решил, что ему просто не суждено писать песни. И это не оказалось тем смыслом, который искал он. Не любовь, не песни, не помощь. Так что же?

Рядом садится какая-то женщина, которая своими духами немного выбивает Мишу из колеи. На что-то этот запах похож, только непонятно на что. Какой-то до боли знакомый. Как будто запах булочек, которые мама пекла в выходные. Или запах старой пижамы, которую совсем не хотелось снимать ранним зимним утром. Запах улицы поздним вечером, когда сонный Миша вместе с мамой шел по сугробам домой с детского сада. Может, это запах новогодних сладостей, которые брат с сестрой находили под ёлкой. А может, запах цветов, из которых Даша учила плести венки. Запах детства, от которого парень невольно улыбается.