Натюрморт с яблоками

— Совсем ненормальный, — женщина досадливо посмотрела на него, вздохнула: — Приготовлю-ка тебе чего-нибудь поесть.

Она сварила потрясающий суп из фасоли, картошки, моркови и тушенки. Ничего подобного фотограф давно не ел. Потом он закурил.

— Ты куришь? — удивилась Алина.

— Иногда.

— Дай мне тоже. Я балуюсь и не в затяжку.

Они курили, встряхивали пепел в пепельницу, беседовали, им было хорошо.

— А где ты делаешь снимки? — спросила Алина.

— Тут, в чуланчике. Я приспособил его для лаборатории.

— Я хочу взглянуть.

— Идем.

Под лестницей, в крохотной комнатке разместились все необходимые предметы, — фотоувеличитель, красный фонарь, ванночки, ножницы, пинцеты, фотобумага.

— Когда-нибудь у тебя будет своя студия, — сказала Алина. — Большая, светлая.

— Мне и такая сгодится, — Дмитрий взял в свои руки ее ладонь, узкую и теплую. — Вот только куплю софиты и сделаю твой портрет.

— Согласна. А у тебя было много женщин?

— Нет, совсем нет.

— На двух твоих фотографиях женщины. Обнаженные. Я знаю — они модели. Ты снимешь меня обнаженной?

— А хочешь?

— Не хочу.

— Значит, не надо.

— А ты сам хотел бы?

— Нет.

— Почему?

— Я тебя сфотографирую одетой, сидящую в плетеном кресле.

— Я плохо сложена?

— Ты прекрасно сложена.

— Тогда пошли.

Наверху Алина молча сняла с себя все и устроилась на стуле, откинула голову, расправила длинные пышные волосы.

— Что ты делаешь, Алина?! — изумился фотограф. — Ты простудишься!

— Ничего, — заявила с серьезностью на лице женщина. — Приступай!

— Ты в самом деле хочешь?!

— Не теряй времени, а то я действительно замерзну.

Он взял фотоаппарат. Композиция не требовала никаких изменений. На фоне темного дерева выделялись хрупкие и нежные очертания женщины. Округлые груди, живот и бедра смотрелись почти графически, а лицо было в тени. Он подправил Алине голову, слегка наклонил набок, чтобы подчеркивалась и шея. Сделал пять кадров. Стальной тросик застывал в его руке, он задерживал дыхание, сосредотачивал внимание на большом пальце, плавно надавливал затвор, и в эту секунду фотограф закрывал глаза и улавливал ухом как внутри аппарата с легким шорохом раздвигаются и сдвигаются металлические пластины.

Потом они залезли в постель.

— Ну, вот, — сказала она, — теперь я тоже твоя модель. Расскажи, как ты их любил, наверное, по-особенному? Ты будешь нынешней ночью любить меня так, как любил их?

— Если послушать тебя, — проговорил он почти смущенно, — то я имел дело с целым гаремом моделей.

— Расскажи хотя бы об одной.

— Боюсь — мне не суметь.

— Сможешь. Начни примерно так… Это было в пору моей романтической молодости. На дворе томился жаркий августовский день. Я сошел с поезда в незнакомом городе и первым долгом зашел в маленькое кафе неподалеку от вокзала, чтобы подкрепиться. Там обслуживала молодая официантка, очень милая и общительная. Она устроила меня на постой к своей тете, а в свободное время в качестве гида показывала город. Так я познакомился с Ирмой. — закончив столь неожиданное вступление, Алина пытливо заглянула ему в глаза. — Что так удивленно смотришь? Ты же сам в прошлый раз рассказывал, да в этом месте остановился. Ну?

— Неужели я рассказывал?!

— Конечно. Прошу тебя, продолжай. Какая она девушка, Ирма?

— Знаешь, у меня с ней не было романа. Она мне нравилась, как человек. Ирма мечтала выучиться на переводчика английской литературы. Я ее фотографировал. Конечно, это случилось не сразу…

Но тут рассказ фотографа прервал шум снизу. Громкие голоса мужчины и женщины вместе со стуком башмаков поднялись наверх. В комнату ступила дама в норковой шубке, а вслед за нею — упитанный мужчина в свитере, державший в руке связку ключей. Было удивительно — незваных гостей ничуть не смутило то, что Дмитрий с Алиной лежали в постели.

— Что вам угодно? — спросил фотограф, надевая брюки.

— А где Толик? — бросила без всяких предисловий дама в шубке. На маленьком, круглом лице ярко выделялись накрашенные губы. А серые глаза смотрели холодно.

— Вы имеете в виду Анатолия Литвинова? — спросил Дмитрий.

— Да, его. А где он?

— Уехал.

— Он, что, продал этот дачный дом вам? — озадачилась неизвестная.

— Гм… А с кем имею честь разговаривать?

— Да, продал, — вмешалась неожиданно Алина и приподнялась, придерживая рукой одеяло у подбородка. — И что за манера беспардонно входить в чужой дом? Потрудитесь спуститься на кухню и там задавать свои вопросы.

Детина с ключами помялся, и без слов зашагал вниз. Его спутница невозмутимо оглядела комнату, развернулась к выходу.

— Аполлон! — окликнула она своего друга, спускаясь. — Здесь в погребе забери банки с вареньем!

— На черта тебе сдались банки?! — бросил тот и стукнул наружной дверью. Ли-Маров накинул куртку и вышел во двор. Пришельцы садились у калитки в белую машину. Дмитрий закрыл дверь на щеколду, подбросил в печь дров. Алина была вне себя от гнева.

— Что, ушли?!

— Да, — сказал фотограф. — Это, должно быть, бывшая жена Литвинова.

— Таких нахалов надо еще подыскать!

— Да, занятные люди. Они даже не извинились.

— И откуда такие берутся?!

— Успокойся.

— Как тут успокаиваться? Лежим, понимаешь, отдыхаем, а тут спокойно как к себе заходят и глазеют.