Натюрморт с воронами

Несколько часов спустя в двух тысячах миль на восток вечернее солнце окрасило реку Гудзон в бронзовый цвет. Под густой тенью моста Джорджа Вашингтона вверх по реке медленно проплывала огромная баржа, а чуть южнее на горизонте маячили силуэты двух морских судов, направлявшихся в бухту южной части Нью-Йорка.

Над скалистым основанием Манхэттена, откуда начинался парк «Риверсайд», извилистой лентой пролегал бульвар Риверсайд-драйв с чудесным видом на реку. Однако четырехэтажное здание Музея естественной истории, занимавшее всю восточную часть бульвара между 137-й и 138-й улицами Нью-Йорка, оставалось незаметным для постороннего взгляда. И только металлическая крыша его мансарды выделялась на фоне разлапистых крон деревьев. На стоянке перед парадным входом особняка с темными окнами не было ни одного автомобиля. Со стороны казалось, что здание музея погрузилось в полную тишину и покой, надежно укрывшись под ветками огромных дубов и сумахов.

Однако в сумрачных комнатах музея и длинных коридорах, веками собиравших книжную пыль и весьма экзотические запахи, теплилась жизнь. Правда, это была жизнь одного очень странного на вид человека. Невысокий, худощавый, с львиной гривой седых волос, спадающих на узкие плечи, с седыми дугами кустистых бровей, он был в длинном белом халате для работы в лаборатории. Из карманов халата торчали лабораторные ножницы, пинцеты, маркеры и разноцветные карандаши. Еще более странным он выглядел из-за шахтерского шлема на голове, с лампой, освещающей ему путь и позволяющей без труда отыскать на пыльных полках нужную вещь.

Мужчина остановился перед длинными дубовыми шкафами с большим количеством выдвижных ящиков. Проведя пальцами вниз по коротким надписям, он отыскал нужный ящик и осторожно выдвинул его. В глаза бросились аккуратно сложенные редкие растения, найденные в дебрях Кашмира. Отступив назад, мужчина что-то записал в большом блокноте, задвинул ящик на прежнее место и открыл нижний ящик. Внутри к небольшим дощечкам были пришпилены разнообразные ночные бабочки и мотыльки. На каждой из дощечек была соответствующая надпись. «Лакримоза кодрисептес, — прочитал он. — Самая красивая и самая ядовитая бабочка полуострова Юкатан».

Сделав запись в блокноте, мужчина задвинул ящик и направился в свой кабинет, минуя темные залы с многочисленными экспонатами. На его рабочем столе, стоящем среди книжных и стеклянных шкафов, ярко мерцал монитор портативного компьютера. Мужчина сел за стол, положил рядом с собой блокнот и начал быстро щелкать по клавиатуре. В течение нескольких минут в этом здании было слышно лишь легкое пощелкивание клавиш и едва различимый звук капель, падающих в раковину в одной из туалетных комнат. Внезапно эту тишину нарушила мелодичная трель мобильного телефона. Мужчина сунул руку в карман халата, вынул телефон и приложил к уху. Лишь два человека в мире знали, что у него есть такой телефон, и только один из них знал его номер.

— Специальный агент Пендергаст, если не ошибаюсь.

— Совершенно верно, — послышался ответ с другого конца линии. — Как поживаешь, Врен?

— Спроси меня об этом завтра, и ты найдешь меня в гробу.

— Ну, в этом я сильно сомневаюсь. Ты уже составил свой каталог на первом этаже библиотеки?

— Нет, я оставил это напоследок, — ответил мужчина с чувством облегчения. — Я все еще занят списком основных артефактов.

— Правда?

— Конечно, и намерен посвятить этому по меньшей мере несколько дней. Коллекция твоего дядюшки настолько велика и обширна, что на нее уйдет уйма времени. Кроме того, я могу работать здесь только днем, а ночи я зарезервировал для работы в библиотеке. В это время никто и ничто не мешает мне плодотворно трудиться.

— Разумеется. Надеюсь, ты неукоснительно следуешь моему совету не вторгаться в комнаты, расположенные позади заброшенной лаборатории?

— Еще бы.

— Прекрасно. Нашел что-нибудь интересное? Какие-нибудь сюрпризы?

— О, огромное количество, но все это сейчас может подождать, полагаю.

— Ты уверен в этом? Почему? Объясни, пожалуйста.

Врен задумался, что было ему несвойственно. Обычно ни планы его работы, ни ее результаты не внушали ему никаких сомнений.

— Видишь ли, меня кое-что смущает. — Он снова умолк и посмотрел через плечо на книжные полки. — Ты же знаешь, я никогда не боялся темноты и одиночества, но в последнее время меня не покидает странное ощущение, что за мной… — Врен понизил голос до шепота, — что за мной здесь кто-то внимательно наблюдает. Не очень приятное чувство, я тебе доложу.

— Это меня не удивляет, — ответил Пендергаст. — Думаю, даже самый толстокожий человек на земле, не имеющий ни капли воображения, почувствует себя в кабинете древностей несколько неуютно. Сейчас я уже сожалею о том, что обратился к тебе с такой просьбой.