Натюрморт с живой белкой (СИ)

Белка остановилась напротив углового магазинчика. Денис сунул руку в карман, но вместо монетки вытащил кредитку.

— Еще, может, и пин назовешь? — усмехнулась Белка, непроизвольно всматриваясь в пластиковую карту, чтобы прочитать на ней имя владельца.

— Пин не нужен.

На карточке выбито — Денис Венгеров, но это ни о чем не говорит. Он зашел следом, как только Белка попросила две бутылки воды, и остановился позади нее, чтобы видеть считывающее устройство.

— Хочешь мороженого? — спросил он, мягко сжав горячими пальцами ее плечо.

Она заставила себя не дернуться и тихо отказалась, а, хватая с прилавка бутылки, нарочно сильно подалась вперед и получила свободу. Только на улице занятые руки сыграли с ней злую шутку — теперь Денис держал ее за талию, и Белка не удивилась бы, если б ткань юбки как бы нечаянно поползла сейчас вверх. Но пока Денис не позволял себе подобной шалости, но и соприкосновения бедрами оказалось достаточно, чтобы заставить Белку ускорить шаг.

— Мы бежим куда-то или гуляем? — осадил ее Денис, дотянувшись пальцами почти до самого ее пупка.

Белке пришлось завалиться на один бок, прямо ему на плечо, и в тот же момент она почувствовала на волосах его легкий поцелуй.

— Денис! — позвала она громко, но он не оторвался от нее. — Открой, пожалуйста, бутылку.

Денис забрал ту, что холодила ему бок, и поднес к пересохшим губам Белки.

— Когда нет воды, понимаешь, что для счастья больше ничего и не надо, верно же, Бель?

Она не стала вступать в пустую дискуссию. Просто вытерла ладонью губы и пошла вперед, пока могла еще успеть опередить его. И теперь специально шла по самой середине, чтобы Денис не мог пристроиться к ней ни справа, ни слева. Так он и шел, грозно потрясая бутылкой за ее спиной, почти до самого дворца. У кассового домика пришлось пропустить его вперед, но Денис вновь сунул в руку Белки кредитку, и она сама попросила для них два взрослых билета.

На лужайке возле стены стояла современная статуя матери и ребенка — модель не поражала ни красотой, ни изяществом позы: через раздвинутые колени перекинута пеленка, и мать прижимает обнаженное чадо к своей обнаженной груди, а малыш закрыл глаза, прикрыл маленькой ладошкой грудь и мирно спит. Тогда как открытые глаза матери глядели вдаль — в будущее, в пустоту, где нет ни матери, ни ребенка, нет уже целых восемь лет.

Почувствовав неприятную резь в глазах, Белка сильнее прижала к носу очки. Разве могла она подумать, что отпуск настолько омрачится воспоминаниями о матери — зачем Мартин вытащил из шкафа скелет, зачем она нарисовала перед впечатлительным Денисом несуществующую трагедию? Чем больше Белка глядела на скульптуру, тем горче становилась во рту слюна. Ведь было же такое… Было… Мать так же прижимала ее к груди, а потом равнодушно толкнула к таким же равнодушным воспитателям… А потом… Потом решила лишить единственного человека, который ее искренне любил — Мартина.

Денис отошел к стене и смотрел на пестрый город, чувствуя себя в эту минуту абсолютно лишним, но вскоре под ногами Белки зашелестели мелкие камушки. Он обернулся — Белка лихорадочно пила воду, и он вдруг начал гадать, остановится она на половине или, как тогда на пляже, выпьет всю воду? Она поймала его взгляд и протянула бутылку. Не размышляя и секунды, Денис сделал глоток, а потом еще и еще, словно вода поменяла вкус и запах, хотя он знал, что на губах мадемуазель Деграсси нет помады, даже бесцветной.

— Пойдем уже во дворец, — сказала Белка нетерпеливо и вырвала бутылку, точно спасала драгоценные капли, хотя у них оставалась в запасе целая.

Денис протянул руку, но Белка сделала вид, что не заметила этого и вбежала по длинному каменному подъему в темную арку входа. У них не было сумок, и женщина-охранник просто пожелала им хорошего просмотра. Дворец снаружи напоминал крепость, прямоугольное кирпичное здание со смотровой башней без всяких зубчиков, а вот внутренний дворик уже радовал красивыми длинными лестницами и арками.

Денис старался не наступать спутнице на пятки, злясь на себя за пробуждение в девчонке воспоминаний о матери, и не заметил, как открыл вторую бутылку и выпил почти до половины. Списать жажду на жару не получилось. В залах царила прохлада — толстенные стены не пропускали с улицы ни свет, ни тепло. Белка уселась на каменную скамейку у окна, чтобы поправить ремешок сандалии, и Денис, чтобы не пожирать взглядом длинные ноги, сразу отвернулся к стенду, где уткнулся взглядом в текст на каталонском. Читать по-английски не хотелось — злое настроение Белки передалось и ему. Он уже раз двадцать пожалел, что притащил ее в музей. Бокал сангрии настроил бы девицу на добрый лад куда лучше двух литров ледяной воды и крохотной шоколадки.