Натренированный на победу боец

– Не спится? – Клинский приехал под вечер. – Собирайтесь, – поворотился к Старому. – И вы.

Щебетал птахой:

– Понравилось? А что не остался? Еще мечтаю, чтоб крепость откопали. Известняк. Толщина в цоколе – четыре и пять. В семь башен: Воротная, Провиантская, Набатная и еще. Сейчас не помню. Башня – в три яруса. Боевые ходы, бойница с раструбами. Еще не решил: свободно расположить там, с углами. Или квадратом? Тайник с колодцем не забыть.

– Отсидеться хочешь?

– Я при чем? Предки хотели. Мы как раз атакуем! Я, кстати, в кратком курсе ВКП(б) знаешь что вычитал? Крепости легче всего берутся изнутри.

У школы перепрыгивали через скакалку девчонки. Мальчишки лупцевались портфелями.

– Ничего придумать не могут, – пожаловался Клинский. – Вот не подскажу я, так и будут все праздники: скакалки и портфели. А сколько народных игр есть, верно? Пойдемте за мной.

– Летописи не отрыли?

– Найдем. Уже скоро.

Я не упустил:

– А в известных летописях про ваш знаменитый город есть?

– Ну… Будет. Летописи пока еще неверно читаются. Подправить надо угол. Не забывай, мы только начинаем. Мы отсюда до многого доберемся. – Всмотрелся в меня. – Не представляешь, докуда метим шагнуть.

Губернатору на стол ставили тарелки, чашки, кувшины. Ели гурьбой, как дома – в рубахах.

– Приветствую. Дай-ка мне.

Ларионов завесил карту города тряпкой и дал губернатору листок бумаги.

– Сего числа, в микрорайоне… Короче, два дома по проспекту Ленина и три дома по Первостроителя Мокроусова – отмечено появление грызунов. Понимаете, северная часть. Бог раньше миловал. Жители стихийно недовольны, вплоть до неповиновения милиции. Обстановку я контролирую. Но… Население связывает эту напасть с вашей работой. Это раз. Как вы говорите, за вами по пятам таскается преступный элемент. Два. Милиция наша, конечно… Ничего, до всего руки дотянутся. Должны нас понять, извинить, вы у нас не одни, участков работы много. Посему, чтоб оградить, мы вас подержим до конца работы вроде бы под домашним арестом. С местожительства – на работу. Больше никуда. И обратно. Как дела? Успеваете? За такие деньги и я бы успел. – Рассмеялся, и все. Ларионов, спрятав глаза, также хихикал, вороша вилкой салат. – Че-то хочешь?

Старый внушительно начал:

– Нам понятна ваша беда. Миграция грызунов – редкость… Я надеюсь, что это никак не связано с действиями ваших подчиненных, это было бы преступлением… Чем мы можем помочь? Я не стану обманывать. Вернуть крыс не удастся. Истребить тоже. Но, если с нами заключат отдельный договор, мы без урона основной задаче сгладим эпидемиологическую обстановку, обеспечим покой.

– Вы и так много получите, – заключил Шестаков и взял ложку.

– Речь идет о приемлемой сумме. Две тысячи долларов.

– Закончили.

К нам пододвинулся Баранов и бровями, носом, пузом указывал на дверь. Нас выдавили дверьми.

Еще выскользнул Ларионов и понурил безвласую главу.

– Дикари, – припечатал Старый. – Да мы бесплатно бы помогли.

Ларионов виновно шелохнулся. Погодя зыркнул на меня:

– Вы нынче утром поняли?

– Вы хотели, чтоб я орал благим матом?!

– Что творится в тех домах…

– Если уж вашим плевать… Пойдем, Старый, что нам с ним баландить.

Мы достигли первого этажа, постовой велел обождать. Через минут двадцать возник Баранов и попросил с близка:

– Помогите. Лично мне. А я вам еще пригожусь.

У Старого борода продырявилась усмешкой.

– Видимо, родственники? В тех домах?

– Нет. Завтра на предприятиях получка. Кассиры со всего района, а банк забунтовал.

Я расплылся. Баранов посмурнел.

– Смеха нет. Народ напсиховался. Полный день на нерве. Падла забежала в кассовый зал – не можем бабье вернуть на места, истерика. Мои разве найдут? Вам дело извычное…

Он смешался, кто-то был за моей спиной. Я обернулся:

– Алла Иванна, сбылось? Как обещал?

– Когда ты успеваешь, – пробормотал Старый.

Баба стояла колоколом. Финифтевая брошь сдерживала ворот синего платья, желающего поползти и свернуться с тяжелых плечей, – она опиралась рукой на стол, согнув для удобства колено, но не горбилась, и вся ее мощь виднелась дивно: где надо выкатилась двуглаво, где надо – пологой широченной ступенью отбегала назад; Алла Ивановна попросила Старого:

– Пойдемте. Я – управляющая банка.

Старый вдруг живенько передернулся и простонал, получив малозаметный пинок в щиколотку:

– Вы-и, ох, черти ж тебя… Мы. Используем приманочные способы борьбы, самое меньшее – нужны сутки. Вам – вручную, срочно. Это – к моему сотруднику, он м-мастак, – Старый брезгливо показал на меня и, хромыльнув, отвел в сторону Баранова вроде для дела.

Я осведомился:

– Все будет?

Алла Ивановна насмешливо сощурилась и кивнула: да. Да.

– И чтоб по первому требованию.

– Да.

Баранов отрядил с нами своих и Ларионова, чтобы мы не попали на лоскуты разгневанному люду.

У банка куталось на сыром ветерке злобное бабье, ожидали разномастные инкассаторы.

– Кто видел?

Постовой видел, как забегала. Одна. Две служащие – как промелькнула под столами. Кассирша хлюпала:

– Жуковая, черная. Как котенок. Может, котенок? – Безошибочно поняла, для чего я открыл рот. – Я с вами не пойду!