Натрезим

– Дожили… Дух тролля учит меня рациональности, – означенный дух промолчал, элементарно, не уловив иронии момента, а за оскорбление фразу не посчитал, предпочтя подождать разъяснений. Я же смотрел на звёзды, краем уха слушая неспешную беседу моих эльфов, с лёгкими взаимными подколками, и испытывал странное душевное умиротворение, которое совершенно не портили натянутые в струну нервы. – Я прекрасно всё понимаю, Джинкрасс. Даже больше, чем ты можешь себе представить. И я готов пойти на этот шаг. Я же – демон, мне не свойственно испытывать муки совести от предательства, тем более они сами согласились служить мне безоговорочно, так что даже формально никакой измены не будет, только по сути, но кого она волнует в большой политике и когда нужно спасать свою жизнь? И всё же… Я не хочу этого делать. Да и, скорее всего, не успею. И знаешь?.. Меня это почему-то совсем не волнует. Гибель, изгнание… десятки тысяч лет заточения, всё это неприятно до дрожи в костях, но… Не вызывает паники. Это была хорошая партия. Хорошая игра. Я никогда ещё не стоял против стольких неизмеримо более могущественных игроков. И как ни парадоксально, я делал не самое плохое дело, да что там, многие назовут мои поступки – хорошими делами. А при таком раскладе как-то даже не стыдно и проиграть.

И зачем я ему всё это говорю? Банальное желание поделиться наболевшим? Ха, вот уж действительно смешно. Но, с другой стороны, что я теряю? Самый верный слуга, он не проболтается и… Скорее всего, поймёт.

Да… Воистину сегодня та ночь, когда можно всё. Такие ночи бывают очень редко. И не имеет значения, что лежащий внизу город спокойно живёт своей жизнью. Не важно, что десятки тысяч разумных по всему Кель'Таласу в беспечном и столь сладостном неведении ждут нового дня. Эльфы, тролли, восставшие мертвецы… Что значат их суета, их мысли, желания и надежды в эту ночь?… Что значат мелкие ссоры из-за откопанного в руинах наряда, или самоотверженные усилия по разбору этих руин? Много ли влияет на вселенную трогательная встреча вернувшегося из патруля рейнджера и юной волшебницы при луне, проведённая урывая у сна и так немногие доступные для него часы, потому как долгожители вдруг ощутили, что жизнь в реальности невыносимо коротка, а назавтра у каждого из них вновь куча неотложных дел? Или как мне поможет нервное томление бывших узниц Ашенваля, никак не способных для себя решить визжать ли им от счастья вызванного возвращением на поверхность, или трястись от ужаса при виде пролетающей гаргульи? Ответ… Печален, но правдив. И всё равно я продолжаю их слушать. Всех их, до кого только могу дотянуться, находясь здесь – в центре моей силы, рядом с Источником, словно второе сердце, пульсирующее в такт моему. Их эмоции, переживания и смутные планы на будущее – душу народа, который я… Поработил.

Отвратительно? Может и так… Для тех, кто возвёл образ личной свободы на пьедестал святого фетиша, ради торжества которого готов пожертвовать всем, включая существование своего народа, утешаясь, что низведя его в могилу, он сохранит его моральную чистоту. Иначе говоря… Поставил гордыню во главу угла. Ту самую, что заставляет благородных аристократов добровольно сооружать себе плаху, но ни в коем случае не идти навстречу черноногому быдлу, что осмелилось требовать что-то у него – чести и совести нации, соли земли и носителя голубых кровей. Ту самую, что превращает достойных людей в спесивых баранов, что ощутив однажды свою важность, начинают верить, будто она дарована им по праву рождения и вот уже готовы вцепиться в глотку любому, кто хотя бы намёком усомнится в их исключительности. Ту самую, что с такой охотой откликается в душе любого, когда он слышит слова про права своей личности… Ту, что является величайшим из грехов!

Но Дайлиан смог побороть свою гордыню, он и другие решили, что жизнь их детей и близких важнее комфорта их собственного эго и… Получили шанс на будущее. Я не знаю каким оно будет, никто не знает, но важно то, что у них уже есть шанс, в том числе и на то, чтобы вновь обрести свободу и по сравнению с этим, всё остальное абсолютно не важно…