Нации и этничность в гуманитарных науках

После разразившейся в 1917 г. революционной бури, новые власти в России стали декларировать мирный курс внешней политики, что незамедлительно снискало положительные отклики в Германии. Социал-демократы призывали Германию последовать примеру России, однако в это же время звучат прямо противоположные мнения представителей других партий, предлагающих воспользоваться чрезвычайным положением в стране и пойти в наступление на Восток. В общем и целом, переворот в России приветствовался почти всеми в Германии, так как сулил получение выгоды как лагерю левых, так и аннексионистам. Поддержка российских революционеров была достаточно последовательной: в газетах выходят очерки о биографии Ленина, хвалебно превозносящие его и идеи социализма, а социалист Луйо Брентано представляет большевистское сопротивление как борьбу с американо-английскими капиталистами и их стремлениями обворовать Россию. Интересно, что события Революции часто толковались немецкими публицистами как последовательно вытекающие из особенностей «русского духа», ключом к пониманию которого являлась интеллигенция, «духовная Россия», а также неисчерпаемая кладезь мудрости русской литературы, в особенности, широко известных на

Западе Толстого и Достоевского. Этот во многом искусственный и гротескный конструкт, представляющий Россию в сознании большинства немцев, опирался на образы «загадочной России», которую рациональное немецкое мышление постигнуть не может. Такой показывает Россию в книге «О простом русском народе» и немецкий славист Карл Нётцель, поэтически утверждавший, что правящая умами простого люда интеллигенция России на сей раз проводит грандиозный эксперимент по внутренней мобилизации, которая неизбежно приведет ее на Голгофу, а целью такого предприятия станет демонстрация разумному человечеству ошибочности этого пути. Похожим образом выражается русско-немецкий социолог Элиас Гурвич в своей «Политической душе России»: русскую интеллигенцию он представляет в абстрактном образе «души России». Впрочем, в отличие от Нётцеля Гурвич видит миссию Германии в том, чтобы содействовать России, прививая ей исконно немецкие качества: «самодисциплину, терпение и сдержанность»[585]. Вступается за Россию и русско-немецкий критик Артур Лютер, ставя под сомнение представления о том, что большинство большевиков в России – не русские по национальности, своего рода «новые варяги». Его главным аргументом в поддержку Троцкого и Каменева, не русских по происхождению, является приверженность революционеров идеям русского духа, в особенности – интернационализму. В свете этих пространных рассуждений трех вышеперечисленных авторов о русском духе особенно примечательно, что все они были выходцами из России.

Совсем другое направление примет критика большевизма немецким поэтом Альфонсом Паке в его «Письмах из Москвы». Изначально радикально антироссийские взгляды, признание Германии «ядром Европы» и «волей народов» сменяются по приезду в революционную Москву на диаметрально противоположные. Паке, побеседовав с Радеком и Чичериным, переходит к идее взаимопомощи России и Германии, а также полагает, что им необходимо объединиться и совместно предотвратить грядущий pax americana. Тревога, вызванная зрелищами революционной столицы, сменяется рассказами о Дзержинском и «очаровании одичавшей Москвы». В то же время на фоне восторженного ликования Нётцеля или Лютера, быстро меняющейся в пользу большевиков точки зрения Паке и в общем-то одобряющего большевизм и загадочную и справедливую «русскую душу» Ганса Ворста существуют и бульварные романы, и публицистические размышления, которые повествуют о русской угрозе, формируя в Германии образ врага-«Ивана».