Нации и национализм

С образованием мобильного, централизованного массового общества ситуация в корне меняется. Особенно это сказывается на меньшинствах, специализирующихся на финансовых, торговых и вообще городских видах деятельности. С распространением мобильности и смены занятости определенная культурная группа уже не способна удерживать монополию на какой-либо вид деятельности. Если значительное число членов большего сообщества желает заниматься этими прибыльными (когда доход не подвергается конфискации) профессиями, то они едва ли могут остаться достоянием меньшинства и тем более — меньшинства, отмеченного каким-либо культурным или социальным клеймом.

В то же время с утверждением нового порядка и нового стиля жизни бывшие члены специализированных и ранее подвергавшихся сегрегации сообществ оказываются в выигрыше. Их традиционно городской образ жизни, умение считать, коммерческая сметка, более высокий уровень грамотности и иногда приобщенность к религиям, имеющим письменную традицию, делают их более пригодными к новой цивилизации, чем представителей старого правящего класса или крестьянства.

Многие социологи и среди них даже такие искушенные, как Макс Вебер, считали, что для подобных меньшинств типичен двойной стандарт — один для своей группы и другой, более гибкий и аморальный, — для всех остальных. Они действительно придерживались двойных правил, но совсем в противоположном смысле. Их отношения с окружающим миром прежде зависели от выполнения специфических обязанностей или производства специфических предметов и товаров. Имя и репутация таких групп всецело держались на надежном, добросовестном исполнении подобных обязанностей; и их профессиональная добросовестность была хорошо известна. Это было не похоже на отношения, типичные для общества с традиционной моралью, где сделка между двумя партнерами всегда имела большее значение, чем просто коммерческая сделка. Там два участника всегда были либо родственниками, либо соплеменниками, союзниками, либо врагами и так далее; таким образом, сделка никогда не сводилась лишь к передаче данного товара за определенную цену. Всегда существовала возможность получить большие преимущества или стать жертвой предательства. Обе стороны стремились вступить в максимально долгосрочные и прочные сделки или отношения и, таким образом, должны были предлагать как можно больше. С другой стороны, неудовлетворенность результатами сделки грозила нарушением многих других связей, поэтому для пресечения недовольства предпринимались самые решительные меры. В этих условиях сделки с меньшинством, состоящим из тех, с кем запрещено было есть, вступать в брак и заключать политические или военные союзы, имели свое преимущество. Обе стороны могли сконцентрироваться на рациональном и плодотворном решении дела, в котором они были заинтересованы, и потому надеялись получить именно то, на что рассчитывали, — не больше и не меньше. Внутри самого меньшинства связи были также разветвленными, и, следовательно, сделки опять оказывались менее надежными и более многосторонними. Но тот, кто не занимает положения в более широком внешнем обществе, может легче рассчитывать на контракт. С другой стороны, те, кто имеет высокий статус в обществе, обязаны подчиняться его требованиям и уважать законы, и так они лишаются свободы, необходимой для ведения переговоров и заключения сделок. Известное имя и положение ограничивают для человека возможности выбора, накладывая на него слишком много обязательств и предъявляя к нему множество требований. Напротив, отсутствие высокого статуса позволяет человеку легче подобрать себе подходящее занятие, заключить разумную сделку и соблюдать ее условия.

Итак, малые сообщества действительно существуют в соответствии с двойным стандартом, но не в том смысле, который обычно вкладывается в это понятие. Для тех, кто не входил в их состав, они олицетворяли надежность, которая является заведомым, ожидаемым условием для современных упрощенных отношений. Зато во взаимоотношениях с членами собственной группы их сделки приобретали столь запутанный и многоступенчатый характер, что на наш сегодняшний чувствительный взгляд они явно отдавали бы коррупцией. Разумеется, с зарождением анонимного мобильного массового общества одноразовые и однолинейные сделки становятся обычным явлением, а не характерной чертой отношений социально не совпадающих групп.