Нация, государство и экономика. О политике и истории нашего времени

Теперь сделаем некоторые пояснения и уточнения, которые не вписались в предшествующий хронологический обзор. И в Германии, и в Австрии члены кабинета министров были подотчетны в первую очередь императору, а не парламенту. Хотя правительство нельзя было отправить в отставку посредством вотума недоверия, для введения в действие определенных законопроектов требовалось большинство голосов в парламенте; и правительство время от времени прибегало к политическим маневрам и уловкам, чтобы добиться необходимого большинства. Мизес пишет об этих обстоятельствах с презрением. В Австрии парламентская ситуация и расстановка партий усугублялись национальной чересполосицей и такими проблемами, как, например, вопрос о том, на каких языках вести обучение в конкретных школах. Мизес рассказывает, например, об избирательной реформе Бадени 1896 г. (В 1895 г. польский аристократ граф Казимир Феликс Бадени занял пост премьер-министра. Министры финансов и иностранных дел в его кабинете также были выходцами из польской части империи. Бадени был отправлен в отставку в 1897 г. под давлением германоязычных фракций, которые считали его политику относительно использования языка на государственной службе слишком благоприятной для чехов.) Мизес упоминает также о намеках, которые делались в свое время по поводу заигрывания правительства с социал-демократами, получившими ироническое прозвище «имперско-королевских» (термин «имперско-королевский», обычно сокращавшийся в немецком языке как «К.к.», относился к Австрийской империи и Венгерскому королевству и означал что-то наподобие «правительственный» или «официальный»).

Национальная ситуация служит фоном и при упоминании Мизесом программы Линца 1882 г. Крайние германские националисты предложили восстановить преобладание германской линии в австрийских делах посредством отделения от монархии Галиции, Буковины и Далмации, ослабления связей с Венгрией исключительно до личной унии под властью того же монарха, а также основания таможенного союза и других тесных связей с Германской империей. Они явно не отдавали себе отчета в том, что у Бисмарка не было веских оснований оказывать им поддержку, поскольку внутренняя ситуация, сложившаяся в Австро-Венгрии, вполне отвечала его подходу к международным делам. Лидером крайних германо-австрийских националистов являлся Георг Риттер фон Шюнерер, который позднее сделал антисемитизм частью своей программы.

Используя синекдоху, Мизес иногда противопоставляет Веймар и Потсдам. Потсдам являлся оплотом прусской монархии, и это слово символизирует авторитарное государство и милитаризм. Веймар как литературный и культурный центр символизирует то представление о Германии, которое можно передать, именуя ее «нацией поэтов и мыслителей». («Классический период» немецкой литературы, который также упоминается Мизесом, приблизительно соответствует эпохе Гёте.)

Гракхи, упоминаемые в цитируемой Мизесом латинской поговорке, – это братья Тиберий и Гай Гракхи, аграрные и общественно-политические реформаторы, жившие во II в. до н. э. Оба погибли в ходе народных волнений, причем один из них после того, как добивался для себя противоречащего конституции переизбрания в качестве народного трибуна.

Было бы совершенно излишним идентифицировать каждое событие, каждую личность или школу, о которых упоминает Мизес, – того же Александра Македонского и т. д. Тем не менее можно было бы еще добавить, что Манчестерская школа – это группа английских предпринимателей и общественных деятелей, существовавшая в первой половине XIX в., которую возглавляли Ричард Кобден и Джон Брайт, выступавшие за рыночную экономику и политику свободной торговли. Франсуа Кенэ (1694–1774) был французским медиком и экономистом, который подчеркивал центральную роль сельского хозяйства и который составил «экономическую таблицу», разновидность элементарной таблицы «затраты – выпуск».

Бенедикт Франц Лео Вальдек (1802–1870) приводится Мизесом в качестве примера того, как можно быть одновременно прусским националистом и искренним либеральным демократом. Вальдек, член коллегии Верховного суда Пруссии, проявил себя радикально настроенным депутатом прусского конституционного собрания в 1848 г. и главой комитета, разрабатывавшего конституцию. Позднее, будучи членом оппозиции в прусской палате депутатов, он продолжал противостоять авторитарным тенденциям в управлении государством.

В завершение данного предисловия вероятно будет уместным особенно порекомендовать читателям фрагмент, которым Мизес заканчивает свою книгу, – в нем он рассуждает о роли оценочных суждений и позитивного анализа при выборе между социализмом и либеральным капитализмом. Мизес руководствуется не только либерально-демократическими соображениями, но и – причем в немалой степени – принципами философии рационализма и утилитаризма.

Вступительное слово