Национализм и Постмодерн

Самосознание – было немецким. В превосходство своей расы – пока практика не опровергла – верили вполне искренне.

Пока существовал модерн – существовали более или менее классические представления о национальном – объединяющие и поглощающие средневековую этничность.

Модерн – это вообще эпоха рациональности, разумности и однозначности понятий.

Тем более, что их логическая однозначность подкреплялась практической экономической общностью.

Но вызрел Постмодерн – с одной стороны, с его отрицанием единства истины и отрицанием способности Разума на познание истины – когда последнему оставалась лишь функция трактовки – которых могло быть множество: «У каждого – своя истина», «Каждый – по-своему прав».

Раз так – каждый получал признавать за нацию то, что он захочет признать нацией.

А во-вторых, основа того, что в классическом понимании превращало народность в нацию – размылась: рынок вышел за пределы национальных государств. Стал транснациональным. Отсюда и политическая основа национального объединения национальное государство – стало утрачивать смысл. А тогда – в сложившихся классических нациях на первый план стали выходить не объединяющие начала – а историко-этнически разъединяющие.

В третьих – национальные государства стали мешать политическим и надгосударственным образованиям, выражающим интересы транснациональной экономики – и они с удовольствием стали поощрять права тех или иных этногрупп разрывать старые национальные политические образования, формально – требуя независимости. Реально – интегрируясь на правах прислуги в складывающуюся транснациональную структуру.

Последней – вообще не нужны старые нации. Последней выгоднее, чтобы было много малых разнообразных самоидентификаций – не позволяющим сохранять или создавать более или менее крупные и сильные государственные образования.

А в условиях постмодернистского «права на трактовку» – таких трактовок может быть бесконечное множество. Потому что один скажет – что к русским относятся и русские, и украинцы, и белорусы. Другой – что имеющие только голубые глаза и льняные волосы. Третий – что имеющее в родстве только одного из четырех дедушек неславянской крови – но обязательно из числа «коренных народов» России – самый каверзный тут вопрос, как быть с финнами, турками, гуннами, и особенно – хазарами. И еще – с готами. Четвертый, что ни в коем случаев число русских нельзя включать рыжих и курносых – последнее. Кстати, наследие монголов, как и веснушки – финно-угров.

Кто-то скажет. Что русские – исключительно православные. Не православный – не русский. Хотя тут вопрос о соотношении национализма и религии – вообще отдельный и очень интересный. Потому что с классической точки зрения, национальное – требует отказа от религиозного.

Отсюда и вообще такая проблема: если нация – явление рожденное модерном и связанное с модерном – то вообще сохраняется ли она как общность в эпоху Постмодерна? Если нация создана национальным рынком и национальным государством, то сохраняется ли она в эпоху транснационального рынка, и вообще в эпоху пострыночной экономики?

А если нация – это нечто иное, идущее из древности – то есть, Племя – то, во-первых, откуда возьмутся национальные государства – тогда, в каждом нам привычной стране, – должно существовать с десяток государств, если не сотни. И если нация – это тоже, что и племя – то получается, что каждое племя имеет право на самоопределение вплоть до отделения. А если не каждое – то чем определить грань тех, кто имеет и кто не имеет. Если же не имеет никто – то кто вообще имеет право на свое государство.

А если – это Племя, то есть объединение, в общем-то, по крови, то национализм – это вообще что такое: идеология племен, племенной разобщенности. Более традиционно – вообще трайбализм.

Но национальная общность, всегда считалась чем-то большим, чем-то, как раз преодолевающим племенную и сугубо местную провинциальную разобщенность. Можно, кончено, на все эти вопросы махнуть рукой и сказать, что истинный представитель нации определяется не по научным определениям – а по своему интуитивно-мистическому ощущению собственного единства с нацией.

Просто тогда получится, что нация – это сугубо мистическое понятие. А национализм – это всего лишь мистицизм – и место ему в мире духов и привидений.

На самом деле понятно, что это далеко не так, но тогда нужно разобраться все-таки в научным пониманием используемых категорий.

В частности и потому, что любая политическая идеология – основой своей, так или иначе, имеет некую научную основу.

А национализм – это все же не одна из мировых религий – а одна из мировых идеологий.