Национализм как политическая идеология

Постулат об экономической эксплуатации «периферии» со стороны «ядра» Майкл Хечтер развил применительно к отдельным странам современной Западной Европы. По его мнению, в Великобритании Англия может быть рассмотрена как ядро, тогда как Шотландия, Уэльс и Ирландия — как периферия. Экономика периферии носит зависимый характер. Она вынуждена работать на внешние для нее рынки, экспортируя сырье или поставляя более развитому региону ядра сельскохозяйственную продукцию. В этой ситуации складывается не только экономическое, но и культурное разделение труда: представители ядра занимают более высокие социальные позиции, представители периферии — более низкие. Как в случае обычного колониализма, так и в случае внутреннего колониализма происходит наложение социальной стратификации на культурную. Классовое неравенство закрепляется в качестве культурного неравенства. «Экономическая зависимость подкрепляется юридическими, политическими и военными мерами. Для внутренней колонии характерны относительный недостаток услуг, более низкий уровень жизни и большее недовольство, о чем свидетельствует такой показатель как распространение алкоголизма в периферийной группе. Осуществляется национальная дискриминация в зависимости от языка, религии и других элементов культуры»[120].

Следствие внутреннего колониализма — высокая вероятность политической мобилизации на этнической или этнокультурной основе. Этим и объясняется «этническое возрождение» (ethnic revival) конца 1960-х — 1970-х гг. Однако динамика националистических движений последующих десятилетий опровергает тезисы М. Хечтера. Во-первых, многие «периферийные» регионы (например, Баскония и Каталония в Испании или Эстония и Латвия в СССР) характеризовались как раз более высокими экономическими показателями, чем «ядро», или «центр», что не помешало появлению там национализма. Во-вторых, шотландский национализм заявил о себе гораздо явственнее именно тогда, когда в этом регионе нашли нефть и когда экономическое положение большинства шотландцев стало лучше, чем раньше. Равным образом всплеск фламандского национализма в Бельгии приходится на послевоенные десятилетия, когда Фландрия преодолела экономическое отставание от франкофонного «центра» страны.

Несмотря на подобные несообразности, теория Хечтера — вернее, сама формула «внутреннего колониализма» — приобрела огромное влияние. Этой формулой, например, активно пользовались националисты в прибалтийских республиках накануне роспуска Советского Союза. Вместе с тем нельзя не отметить определенный аналитический потенциал теории «внутреннего колониализма». Она, в частности, может быть применена к некоторым регионам дореволюционной России, а также, с известными оговорками, к некоторым периферийным районам России советского периода[121].

Один из самых известных современных авторов, анализировавших национализм с марксистских позиций — британец Том Нэйрн[122]. Ему принадлежит последовательное развитие мысли, согласно которой появление национализма обусловлено наложением экономического неравенства на культурные различия. Когда угнетаемые ощущают, что угнетатели отличны от них в этническом или культурном (расовом, языковом, конфессиональном) отношении, их реакцией неизбежно становится национализм. Однако если бы содержание исследования Т. Нэйрна сводилось к этому, оно умещалось бы в концепцию «внутреннего колониализма». Между тем это неверно.

Исходный постулат Нэйрна — неравномерное развитие— вполне созвучен основному тезису теории капиталистической миросистемы И. Валлерстайна. По Нэйрну, так же как и по Валлерстайну, «истоки националистических движений следует искать в механизмах действия мировой политической экономии (machinery of the world political economy)[123].