Национализм как политическая идеология

Последовательно применяя структурно-функциональный метод, Коэн приходит, по сути, к инструменталистской трактовке этничности. Дело для него заключается во взаимодействии неформальных корпоративных групп, называемых — или не называемых — «этническими». (Поэтому сам термин «этничность» кажется А. Коэну не совсем адекватным для описания этого взаимодействия.) Лидеры этих групп используют «примордиальные» культурные символы для коллективной мобилизации. Этничность, таким образом, есть не более чем инструмент политической стратегии[294].

Подход А. Коэна носит редукционистский характер. Понимая этничность исключительно как инструмент политической борьбы, А. Коэн полностью отвлекается от иных, неполитических значений этнических характеристик. По замечанию Томаса Эриксона, теория Коэна не объясняет, «почему определенные символы эффективны, а другие — нет, почему определенные этнические конфигурации возможны, а другие — нет. Если этнические идентичности создаются только политическими процессами, то тогда возможно вообще произвольное создание любых идентичностей»[295].

Контроверза «субъективизма» Барта и «объективизма» Коэна восходит к классическому для истории социологической мысли размежеванию веберовской и дюркгеймовской парадигм. Первая сосредоточена на исследовании того, почему люди делают то, что они делают (феноменологическая, или «понимающая», социология), вторая — на анализе того, как функционируют социальные системы и структуры (структурно-функциональный анализ, теория систем).

Современная социальная наука стремится к преодолению этой дихотомии. В частности, Питер Бергер и Томас Лукман в 1960-е гг. предложили метатеорию, позволяющую связать в единое целое момент (индивидуальной) свободы и (социальноструктурной) необходимости[296]. Австро-американские социологи выдвинули тезис, согласно которому социальные структуры сами суть продукт человеческой деятельности. Этот тезис они развернули, продемонстрировав, как социальные структуры конструируются. (Субъективные) значения, придаваемые индивидами своему миру, подвергаются институциализации и тем самым превращаются в (объективные) социальные структуры, а социальные структуры, в свою очередь, становятся частью используемых индивидами систем значений и тем самым ограничивают свободу действий индивидов.

Этот подход, известный как теория социального конструирования реальности, был развит в теории «символического конструктивизма» (или «символического реляционизма») Пьера Бурдье. Французский социолог активно пользуется таким понятием как «социальное пространство». Социальное пространство может структурироваться на основании различных признаков — например, на основании распределения капитала. «Когда мы говорим о социальном пространстве, то имеем в виду, прежде всего, то, что нельзя объединять любого с любым, невзирая на глубинные различия, в особенности, на экономические и культурные различия. Однако все это полностью не исключает того, что можно организовать агентов по другим признакам деления: этническим, национальным и т. п., которые, заметим в скобках, всегда связаны с более глубинными принципами, т. к. этнические объединения сами находятся в иерархизированном (...) социальном пространстве»[297].

Другая особенность подхода Бурдье — введение понятия символического капитала. Место группы в социальном пространстве зависит от того, какими она обладает экономическими (капитал в марксовом смысле) и культурно-идеологическими ресурсами (символический капитал). Различия между группами проистекают из различий в обладании тем или иным видом капитала.

Вопрос о «реальности» этничности отпадает сам собой: отвергать субстанциализм, верящий в бытие этничности самой по себе (т. е. онтологизирующий этничность), не означает впадать в другую крайность — номинализм, для которого этнические различия суть в конечном итоге теоретические артефакты. Этнические группы, как и всякие социальные группы (например, классы), существуют в двух планах одновременно: «на бумаге» (как теоретический конструкт) и «на деле» (как часть социальной практики). Они реальны благодаря воспроизводству веры людей в их реальность и институтам, ответственным за (воспроизводство этой веры[298].

Свой «реляционистский» метод Бурдье применяет в излагаемой статье к анализу понятия «пролетариат», или «рабочий класс», однако он применим и к анализу других социальных групп[299].

Нетрудно заметить, что Бурдье, по сути, следует аргументу Бергера/Лукмана: социальные группы реальны благодаря институциализации представлений.

Статус их существования — статус социальных конструктов, у которых всегда имеется две стороны: теоретическая и практическая. Правда, в отличие от американских авторов, отправляющихся от социологии знания и соответственно сосредоточивающих внимание на конструировании социальной реальности посредством знания, Бурдье делает акцент на отношениях. Его реляционизм «изучает взаимодействия и реальные обмены»[300].