Национализм: теории и политическая история

О том, что принцип нации со времен революции 1789 г. был и оставался по существу революционным принципом, свидетельствует оценка Ламартином исторической миссии республики, которая должна вдохновлять и служить примером. На заседании Учредительного собрания 8 мая 1848 г. применительно к Февральской революции Ламартин говорил, что революции порождают тенденции двух видов. «В той мере, в какой они являются революциями идей, они носят мирный характер; но они могут быть вынуждены прибегнуть к оружию, являясь революциями территориальными». Все это характеризует внешнюю функцию революций: они никому не угрожают, но сами готовы отразить угрозу извне. Внешняя политика революций, по определению Ламартина, это «вооруженная дипломатия». Ламартин видел перед собой три задачи: «установить республику во Франции; способствовать естественному распространению принципов свободы и демократии, добиваясь их фактического и юридического признания и защиты; наконец, обеспечить, по мере возможности, почетный и надежный мир»[107].

Большую последовательность в своей внешней политике проявил принц Луи Наполеон Бонапарт, избранный президентом республики 10 декабря 1848 г. Он замыслил крупномасштабную перестройку европейской системы. «В Европе, — заявлял он, — насчитывается 30 млн французов, 15 млн испанцев, столько же итальянцев, 30 млн немцев и 20 млн поляков. Я хотел превратить каждый из этих народов в отдельную нацию»[108]. Эту идею он попытался воплотить в жизнь, став после «весны народов» императором Наполеоном III. В своей внешней политике он руководствовался так называемым «принципом национальности». Его суть заключалась в том, чтобы «основать прочную ассоциацию европейских государств, которая бы опиралась на систему сложившихся национальностей и удовлетворения общих интересов». Отсюда следовал решительный пересмотр договоров 1815 г., а Крымская война стала первым серьезным шагом по реализации этого плана.

Вторая империя внесла большой вклад в переустройство Европы в соответствии с «принципом национальности». Достаточно вспомнить о поддержке, которую Наполеон III оказал Италии и Пруссии в их борьбе против господства Габсбургов в германских землях и на Апеннинском полуострове. Но и здесь освобождение «угнетенных народов» вовсе не являлось целью внешней политики, о чем свидетельствовал отказ Наполеона III помочь восставшим в 1863 г. полякам. На основании принципа национальности он хотел добиться пересмотра европейских границ, установленных договорами 1815 г., и присоединения к Франции земель на левом берегу Рейна. Он готов был пойти на частичное удовлетворение национальных требований немцев и итальянцев, но не допустить возникновения в Европе больших и сильных государств, способных составить Франции конкуренцию. Итогом такой компромиссной политики стал крах Второй империи в результате франко-прусской войны 1870—1871 гг.

«С точки зрения либерализма, — считает Э. Хобсбаум, — положительная роль нации заключалась в том, чтоб она представляла собой этап в историческом развитии человеческого общества, а основанием для создания конкретного национального государства служило его соответствие историческому прогрессу или способность <...> этому прогрессу содействовать»[109]. Анализируя «принцип национальности», Э. Хобсбаум обратил внимание на то, что либеральная теория нации, в отличие от радикальнодемократических взглядов, придерживалась так называемого «принципа порога». Поскольку согласно либеральной доктрине, сформулированной экономистами (например, Ф. Листом), нация, желающая образовать устойчивое и способное к развитию целое, должна обладать достаточными размерами, то маленькие народы фактически лишались гарантированных им прав на самоопределение и образование суверенных государств. Несмотря на универсалистские притязания, «принцип национальности», а также понятие «становления наций» находили отражение в реальной жизни не всегда и не везде. В международной политике этот принцип применялся к ограниченному числу народов и регионов. Тем не менее «принцип национальности» перекроил политическую карту Европы в 1830—1870-х гг., а образование новых государств происходило в соответствии со знаменитым лозунгом Мадзини «Каждой нации — государство».

2.2.3 Германская национальная идея и ее метаморфозы в XIX в.

Романтизм и рождение германской национальной идеи