Национальность – одессит (СИ)

Оба десантировались по ходу поезда и очень удачно. Видна сноровка, не первый раз делают это. Вслед им полетел саквояж, в который закинул кастет и пустые бумажники, чтобы не совсем уж зря старались. Револьвер и деньги — восемьдесят шесть рублей и мелочь — стали моей добычей. На них нет монограмм, не докажешь, что не мои. Дорогу из Москвы в Одессу (пятьдесят восемь рублей пятьдесят шесть копеек и двадцать два рубля девяносто пять копеек), включая все дополнительные расходы, я отбил с лихвой.

Оставив в своем купе пистолет и трофейный револьвер, я пошел посмотреть, что там с жертвой. Бабьелицый лежал на полке на боку, свесив ноги. Из рассеченного лба на белую подушку натекло красной крови, как из зарезанного кабана. Меня всегда удивляло, откуда во лбу столько крови? Там же только шкура и кость. Рану была жуткая, но, скорее всего, не опасная, потому что лобная кость не проломлена.

— Кондуктор! — как можно тревожнее заорал я. — Сюда! На помощь!

Обладатель гусарских усов выбрался из своей узкой коморки и, что-то дожевывая на ходу, заспешил ко мне. Через одно купе от того, где я стоял, выглянула женщина средних лет с добрым лицом, легким цветастым платком на голове и в глухом длинном темно-коричневом дорожном платье.

— Что случилось, сударь⁈ — спросил он, дожевав до подхода ко мне, увидел окровавленного пассажира, охнул, перекрестился и плаксиво промычал: — За что это мне, господи⁈

— Он живой, — успокоил я.

— А что случилось? — уставившись на меня, как на преступника, строго задал вопрос кондуктор.

— Могу только предположить, что его ограбили. По коридору в эту сторону прошли два типа в черных пальто, которых я принял за ваших коллег, и через несколько минут вернулись. Я еще подумал, откуда они взялись и куда направляются? Пошел к тебе, чтобы рассказать о них — и увидел это, — рассказал я.

— Я тоже их видела! Сразу подумала, что у них нехорошее на уме! — подтвердила женщина.

— Бог мой, нас же предупреждали о двух разбойниках! — обреченно воскликнул кондуктор.

— Его надо перевязать, а то истечет кровью, — подсказала женщина, но сделать это сама не решались.

— Сейчас перемотаю, — предложил я и взял с сетки длинное хлопковое полотенце.

— А вы умеете? — спросила она.

— Приходилось. Из Порт-Артура еду, — ответил я.

Сейчас слово Порт-Артур — пароль в сердца русских людей. По мнению обывателей, любой из этого города-крепости просто обязан уметь убивать и оказывать первую помощь.

Пока я перевязывал голову пострадавшему, который начал приходить в себя, по крайне мере, замычал от боли, кондуктор сходил в задний тамбур и, вернувшись, сообщил:

— Дверь там открыта, спрыгнули на ходу. Нас начальник предупреждал, чтобы были внимательны на перегоне от Раздельной до Одессы, потому что здесь постоянно шалят, а я проморгал, — и сделал печальный вывод: — Теперь уволят!

— Не уволят. На время переведут в третий класс, — подбодрил я.

— Это еще хуже… — печально молвил он. — Столько сил и денег потратил, чтобы пробиться в первый класс — и на тебе!

Женщина начала читать ему лекцию на тему «Что такое не везет и как с ним бороться», а я пошел в туалет, чтобы смыть кровь с рук и сказать самому себе ритуальное: «Ах, Одесса, я узнаю тебя!».

31

В сравнение с Москвой она почти не изменилась. По крайней мере, железнодорожный вокзал и площадь перед ним те же. Разве что тротуары выложены плиткой или, как улицы, брусчаткой. Извозчиков на привокзальной площади было несколько десятков. Не меньше половины их бросилось ко мне. Пассажиры первого класса добирались до Одессы быстрее остальных, потому что паровоз въезжал в тупик перед зданием вокзала и синий вагон оказывался ближе всех к нему, и обычно первыми выходили в сопровождение носильщика на площадь.

— Куда поедем, барин? — спросил самый шустрый.

Как я уже понял, любой потенциальный пассажир для извозчика — барин, а после поездки социальный статус менялся в зависимости от наличия и суммы чаевых.

— В «Бристоль», — ответил я.

Эту гостиницы посоветовал мне Шая Лейбович Карапатницкий. После того, как он описал, где находится и какая она, я понял, что это будущая «Красная», в которой моя рота отмечала окончание мореходки. Было интересно пожить в ней и как бы вернуться в молодость.

— За рубль домчу мигом! — заверил он.

— До нее ехать десять минут не спеша по прямой, так что и за двадцать копеек довезешь, — сказал я.

Одессит обязан швыряться деньгами, но экономить на мелочах.

Толпа самых наглых тут же отвалила от меня к другим пассажирам и при этом обогнула по дуге, как вшивого, моего бывшего соседа по купе, видимо, зная, что тоже не шлемазл и даже более того.

Остался только хозяин пролетных дрожек или попросту пролетки с опущенным верхом, сухощавый бородатый мужичок лет сорока пяти в заломленной на бок, шерстяной шапке-колпаке и зипуне, судя по акценту, выходец из средней полосы России:

— Садитесь, барин, отвезу за два гривенника.