Национальный предрассудок. Эссе, дневники, письма, воспоминания, афоризмы английских писателей

Сударыня, Вам ведь известно, что я никогда не считал уверенность в завтрашнем дне свойством, присущим человеку смелому, мудрому или хорошему. Смелость неуместна, когда она не может ничего добиться; мудрость является признанием тех ошибок, к которым она сама, быть может, была причастна; доброта же, которая всегда желает быть еще добрее и которая приписывает все недостатки преступному небрежению, никогда не посмеет предположить, что раскаявшийся преступник заслуживает прощения.

Таковы лучшие люди – что же сказать о том, кто никогда не посмеет причислить себя не только к лучшим, но и к хорошим? Его ужас перед приближающимся судом столь велик, что он не обращает особого внимания на суждения тех, кого навсегда оставляет; когда же нет искреннего чувства, изображать его грех. <…>

Лоренс Стерн (1713–1768)

Вошедшие в антологию письма автора «Тристрама Шенди» и «Сентиментального путешествия» можно разделить на три части: написанные никому не известным пастором йоркширского прихода Л. Стерном с 1739 по 1759 г.; написанные с мая 1759 г., когда Стерн, выпустив первые два тома «Тристрама Шенди», сделался знаменит, и до конца жизни; и «Письма к Элизе» – шесть из десяти писем к Элизабет Дрейпер (1744–1778), возлюбленной Стерна, жене чиновника Ост-Индской компании, приехавшей в 1767 г., за год до смерти Стерна, в Лондон. Эти письма, а также «Дневник для Элизы» писались с января по апрель 1767 г. и вышли в 1773 г. отдельным изданием под названием «Письма Йорика к Элизе». Точная датировка первых четырех писем Стерна будущей жене не установлена. Предположительно они относятся к 1739–1740 гг. Существует мнение, основанное на поразительном, стилистическом и содержательном, сходстве писем Стерна к двум Элизам – Элизабет Ламли и Элизабет Дрейпер, что писем, адресованных Элизабет Ламли, в действительности не существовало и что они сфабрикованы дочерью писателя Лидией Стерн.

Из писем

Элизабет Ламли

Да! Я скроюсь от мира, и ни одна, самая пронырливая сплетница не узнает, где я. Вслед за эхом, способным лишь нашептать, где находится мой тайник, я позволю себе бегло набросать его очертания. Вообрази же крошечную, залитую солнцем хижину на склоне романтического холма. Ты думаешь, что я не возьму с собой любовь и дружбу?! Ничуть! Они будут делить со мной мое одиночество, садиться и вставать вместе со мной, принимая прелестные очертания моей Л., и будем мы столь же веселы и невинны, как были наши предки в Эдеме, прежде чем неописуемое их счастье не нарушил князь тьмы.

В нашем уединении будут произрастать нежнейшие чувства, и они дадут всходы, которые безумием, завистью и тщеславием всегда уничтожались на корню. Пусть же человеческие бури и ураганы бушуют на расстояньи, скорбь и отчаянье да не вторгнутся в пределы мира и покоя. Моя Л. собственными глазами видела, как в декабре цветет первоцвет – некая волшебная стена будто скрыла его от колючего зимнего ветра. Вот и нас настигнут лишь те бури, что будут ласкать и лелеять нежнейшие цветы. Боже, как прекрасна эта мечта! Мы будем строить, мы будем взращивать и делать это на свой лад: простота да не будет извращена искусством! Искусству жизни мы будем учиться у Природы – она будет нашим алхимиком, соединяющим все самое прекрасное в один целебный глоток. Мрачный союз тревоги и неверия будет изгнан из нашего жилища, надежно охраняемого твоим добрым и надежным божеством.

Мы будем хором петь наши благодарственные гимны и наслаждаться нашим уединением.

Прощай, моя Л. Возвратись же к тому, кому нет жизни без тебя.

Л. Стерн

* * *

Элизабет Ламли