Нацистская пропаганда против СССР. Материалы и комментарии. 1939-1945

Если, сотрудничая с ОГПУ, они часто не были ревностными, то в СЛОНе они работают для ИСО «на большой палец», как говорят чекисты: они ежедневно пишут в ИСО доносы о «преступлениях» заключенных. На одного они пишут, что он «симулирует»; на другого – что он оказывает «блат» (т.е. послабление); на третьего – что он здоровый, а имеет вторую категорию трудоспособности; на четвертого – что он при выгрузке картофеля «украл целый килограмм» и «втихую» сварил и сожрал его... В результате ИСО отправляет десятки и сотни заключенных на штрафные командировки... Нарядчики, а также слоновские десятники являются двигательными нервами СЛОНа. С нарядчиками, десятниками и чекистами-надзирателями заключенные идут на работы: кто на разгрузку прибывших для северолесовского лесопильного завода «баланов» (бревен); кто на самый завод, от которого СЛОН за их работу получает деньги; кто на погрузку идущего на остров Соловки парохода «Глеб Бокий» (назван по имени начальника спецотдела). Целый день слышны их однообразные громкие крики: «Раз, два, взяли!.. Раз, два, взяли!.. Друуужней, взяли!..»

– Ты что же это, шакал, только руками приложился к балану, а не поднимаешь? – то и дело кричат на работающих заключенных надзиратели. – Смотри, шакал, дрын тебе в глотку, чтобы голова не качалась... я тебя научу работать!..

– А... шакал!.. – К «приложившему к балану пальцы» подскакивает десятник и бьет его «в морду». Он хочет показать этим «соответствие» своему десятническому назначению, чтобы самому не стать снова рядовым заключенным.

Проработав часов шестнадцать – восемнадцать, без нормы, без урока, а сколько захотелось «социалистически соревнующимся» чекистам-надзирателям, заключенные строятся, проверяются и возвращаются обратно в Кемь-перпункт. Они едва-едва тащат ноги. Некоторые из них на работе лишились и без того давно уже износившихся лаптишек и теперь идут в одних мокрых онучах, а то и вовсе босиком.

Вот партия у красных ворот Кемьперпункта. Тут опять начинается: «Первая четверка, три шага вперед, шагом марррш! Вторая! Третья! Четвертая! Пятая!..»

А если случится так, что поверенная у ворот партия, войдя в пункт, встретит начальника пункта, то выслуживающийся перед начальством старший по конвоированию партии скомандует:

– Партия, стой! – и опять начнет: – Первая четверка, три шага вперед, марррш! Вторая! Третья! Четвертая!..

На другой день такой умеющий по всем правилам конвоировать чекист-надзиратель получает в приказе по 1-му отделению СЛОНа благодарность с занесением в послужной список, а потом о нем, как о хорошо знающем дело «спецподготовки», будут писать и в стенгазетах, и во всех отрядных месячных журналах: «Чекист на севере», «Зоркий глаз», «Начеку» и других.

Сплошь и рядом, не успеют заключенные поесть слоновского брандахлыста – супа, сваренного из одного пшена и воды, – как опять летит нарядчик с новым нарядом, и все снова идут на работу.

IV. На командировках Отправка. В дороге. Заготовка леса. Прокладка дорог. На сплаве леса. Открытие лесных разработок

Отправка. Заключенные, уже узнавшие, что на командировках дают не 400, а 1000 грамм хлеба, что там меньше начальства и поверки производятся лишь два раза в день, рвутся на командировки. Долго ожидать им этого не приходится. Пока они работают на Поповом острове и кричат: «Раз, два, взяли. Ееееще, взяли!» – административная часть Кемьперпункта составляет списки отправляемых на командировки. Опасных каэров отправляют на остров Соловки, на Мяг-остров и на командировки, далеко лежащие от финляндской границы.

Списки готовы. Из штаба военизированной охраны 1-го отделения СЛОН звонят по телефону в 1-й отряд военизированной охраны: «Вышлите надзирателей для приема и отправки на командировки партий заключенных». 1-й отряд наряжает конвой из «лучших» чекистов-надзирателей, и они идут принимать партии, предварительно заложив за галстук «рыковки».

Отправляемые на командировки партии перед этим из Кемьперпункта переводятся на отдельный островок, отстоящий от Кемьперпункта в одной четверти километра. Там имеется большой барак, служивший когда-то складочным помещением у рыбопромышленников. В барак заключенных набивают, как сельдей в бочки. Два раза я пробовал туда войти и не мог: как только я открывал дверь барака, струя спертого, вонючего воздуха дурманила меня; кроме того, на трехъярусных нарах и на полу барака люди лежали так, что негде было ступить ногой.

– Сегодня мои комвзводов нескольким шакалам набили морду: под нарами оправляются, – не раз докладывали мне.

– Разве здесь нет уборной?

– Уборная-то есть, товарищ уполномоченный, но сами видите, из-под нар невозможно выйти во двор, не пройдешь.