Нацистская пропаганда против СССР. Материалы и комментарии. 1939-1945

Зимой они идут снежной дорогой, во всякую погоду – в трескучий мороз и в снежную вьюгу, 30 километров до прибрежной командировки «Ребельда», неся детей на руках. С «Ребельды» их переправляют лодками на остров Анзер, 6 – 7 километров морем. Там они не работают и потому получают только 300 граммов хлеба и два раза в день горячую пищу, а на ребенка – один литр молока в неделю. Живут на острове роженицы в общем бараке и спят на грязных общих нарах. Если у женщины нет своих собственных постельных принадлежностей, она спит на еловых ветвях, прикрытых грязными мешками. Режим для них очень суровый, так как они рассматриваются начальством как нарушившие лагерную дисциплину (связь с заключенным мужчиной).

В отчаянии многие женщины своих детей умерщвляют и выбрасывают в лес или в уборные, вслед кончая и сами жизнь самоубийством. «Мамок», которые умерщвляют своих детей, ИСО посылает в женский штрафной изолятор на Заячьи острова, в пяти километрах от Соловков. Ссылаются они, как правило, на один год, но в действительности сидят не более одного месяца, так как их посылают на штрафные рабочие командировки, чтобы не сидели без дела. Женщины, дошедшие в работе до полного истощения, зараженные от сожительства с надзирателями венерическими болезнями, и вообще больные, направляются или на остров Конд, или на командировку «Голгофа» (на остров Соловки). Как они живут на острове Конд, мы познакомимся дальше, а теперь я расскажу об их жизни на Голгофе.

Голгофа – это одна из высоких гор на острове Соловки. Названа она была так монахами Соловецкого монастыря, которые выстроили на ней церковь. В ней и живут эти замученные СЛОНом несчастные.

Из церкви, разумеется, все иконы, кресты и вся церковная утварь выброшены, и церковь представляет громадное каменное, с цементным полом и высокими каменными сводами, грязное, закопченное, холодное, пустынное помещение. Вдоль всех четырех стен поставлены общие, грязные, кишащие клопами нары. Никаких столов и приспособлений для сидения во всем здании нет. На все помещение, в котором можно поселить тысячу человек, находится всего одна маленькая ободранная плита, и в здании нестерпимо холодно. Посетив однажды этих женщин, я видел, как они, прижавшись друг к другу и в обнимку, лежали вокруг плиты, постелив под себя еловые ветви. При моем появлении они даже не встали, хотя за это в СЛОНе полагается тридцать суток «крикушника». Они не могли встать, потому что все они были больные, окончательно отощавшие и обессилевшие. Они не боялись уже и «крикушника»...

В момент моего посещения их было 350. Все они, как одна, были одеты в грязные, из-под картофеля, мешки с дырами для головы и для рук и в лапти на босую ногу. Они не могли из этих мешков сшить себе что-нибудь похожее на настоящую одежду: на это не было сил, да и иголок с нитками не было.

Они получали только 300 граммов хлеба в день и два раза в день горячую воду, в которой варилось пшено.

В зиму с 1929 на 1930 г. из 3-го отделения лагерей в Кандалакше была направлена на Колвицкие командировки, находящиеся в 30 километрах северо-восточнее станции Кандалакша, партия женщин. Чтобы попасть из Кандалакши на Колвицу, надо перейти замерзшую речку Нива и потом через деревню Лувенга идти по льду Кандалакшского залива. Зимой с океана дует постоянный сильный ветер и наносит сугробы снега. Дороги никакой нет, надо идти прямо по цельному снегу, часто по пояс. Холод в этих местах страшный. Мороз достигает более 40 градусов – не забудем, что эти места находятся за полярным кругом.

Отправлявшиеся женщины были все уже старушки, по большей частью монахини (на Колвицких командировках они должны были работать в качестве прачек), ни теплой одежды, ни валенок ни у одной из них не было, и они выступили в своих дырявых деревенских кофтах и холщовых юбках. Вместо валенок им выдали лапти с онучами. У некоторых из них были одеяла, которыми они себе закутывали головы и плечи; другие шли, повязав головы обыкновенными платками.

Пройти им предстояло 30 километров в два приема, с небольшим отдыхом. При этом им совершенно не выдали на дорогу хлеба. Старухи были уже перед тем обессилены долгими мытарствами по пересыльным тюрьмам, мучительной дорогой до Попова острова, жизнью на последнем и путешествием с Попова острова до Кандалакши. Теперь, идя голодными по глубокому снегу против сильного леденящего ветра, они быстро выбились из сил, и, еще не дойдя до Лувенги, двадцать пять из них замерзли. Чекист Хаджимуратов, сопровождавший эту партию, в своем рапорте в ИСО донес, что на восьмом километре от Кандалакши женщины окончательно устали и он разрешил им отдохнуть. Через час стал поднимать их, чтобы идти дальше; 25 из них не встали. Он тогда пострелял над их головами из винтовки, думая постращать и этим заставить встать; заметив, что они уже окоченели, оставил их там, а остальных повел к Колвице.