Нацистские пожиратели кишок

Мэри умолкла, когда на нее нахлынули тысячи мыслей. Зачем Гитлеру посещать этот лагерь? Это была настоящая свалка. Но, с другой стороны, она не бывала ни в одном из других нацистских концентрационных лагерей. Может быть, этот был сравнительно роскошным? Сомнительно.

Если Гитлер действительно будет здесь, смогут ли они что-нибудь сделать? Если бы они могли добраться до него, если бы они могли убить его... они вполне могут положить конец войне.

- Мы должны попытаться убить его, - сказала Мэри.

- Что? - спросила Мириам, внезапный шок от слов Мэри обрушился на нее, как кувалда.

- Подумай об этом. Если мы сможем убить его, то сможем положить конец этой войне. Он их лидер. Без него они ничто.

- Да, - согласился Густав. - Но это почти невозможно. Представьте себе, какая охрана будет его окружать.

Он был прав. Не было ни малейшего шанса, что кто-нибудь из них сможет приблизиться к нему. Если кто-нибудь из них осмелится попытаться, они будут убиты мгновенно. Либо так, либо их схватят и замучают до смерти. Ни один из вариантов не был идеальным.

- Но Мэри права, - сказала Мириам. Мэри с удивлением обнаружила, что Мириам соглашается с ней, так как обычно Мириам была довольно застенчивой и робкой. Одной мысли о том, чтобы кого-нибудь убить, было бы достаточно, чтобы отвратить ее от такого разговора. Сейчас это явно было не так, особенно когда речь шла о таком злобном ублюдке, как Адольф Гитлер.

- Мы должны что-то сделать. Если мы этого не сделаем, то все можем превратиться в фарш.

- Что ты имеешь в виду? - спросила Мэри.

- Ты серьезно не заметила? Теперь здесь еще больше солдат. А нас стало меньше. В течение этой недели, пока эти офицеры приезжали и уезжали, мы потеряли по меньшей мере пятьдесят человек.

Мэри оглядела двор. Мириам была права: многие из них исчезли на этой неделе, а Мэри даже не заметила.

Внезапно Мэри осенила ужасная мысль.

- О Боже, - прошептала она, едва осмеливаясь думать вслух. - Ты сказала, что мы превратимся в фарш. Почему ты так сказала? Это просто еще один способ сказать "умрем", не так ли?

- Нет. Подумай сама – куда делись все эти заключенные? Зачем им понадобилось убивать так много из нас?

- Чтобы освободить место для охраны?

- Нет. Я имею в виду, что сейчас никто из нас не делит постель с нацистом, не так ли?

- Ну и что? Еда? Они убивают нас, чтобы одним ртом стало меньше?

- Я так не думаю. Они могут убить дюжину из нас, и наших жалких ужинов все равно не хватит, чтобы накормить одного человека. Не говоря уже о солдате.

- Я не понимаю. О чем ты, Мэри?

- Они не кормят их нашей пищей – мы и есть еда!

Густав от души рассмеялся.

- Мэри, - сказал он, с трудом сдерживая смех. - Ты с ума сошла! По-моему, ты пробыла здесь слишком долго!

Выражение лица Мириам было гораздо суровее.

- Нет, - ответила Мэри. - Если задуматься хотя бы на секунду, это единственное, что имеет смысл.

- Единственное, что имеет смысл? - снова рявкнул Густав. – Какой в этом смысл?

- Неужели ты всерьез решил оставить это в прошлом? - спросила Мириам, призывая Густава последовать за ней, туда, где патрулировали стражники. - Я знаю, что нет.

Лицо Густава довольно быстро напряглось.

- Они убивают нас не просто так, - сказала Мэри. - Наш труд слишком ценен для них. Значит, они нашли способ получить от нас еще больше пользы. А теперь, когда здесь так много солдат, они должны их чем-то кормить. Они кормят их нами!

Лицо Густава вытянулось, когда его осенило. Мэри была права.

- Так что же нам делать?

- Нашим главным приоритетом должно быть то, чтобы мы все убрались отсюда. Но пока мы этим занимаемся, нам следует избавиться от этого злобного ублюдка.

- Ты хочешь убить Гитлера?

Мэри кивнула.

- И как ты предлагаешь это сделать?

Мэри промолчала. Она оглядела двор, чтобы убедиться, что вокруг никого нет, и прислушалась к тому, о чем они говорят. Она наклонилась ближе и сказала:

- У меня есть идея.

Семь

Фюрер прибыл на следующий день.

Шульц приложил все усилия, чтобы убедиться, что весь лагерь находится в том состоянии, которого, по его мнению, ожидал фюрер.

Он предполагал, что у него будут очень высокие стандарты. Шульц не хотел его расстраивать. Это никогда не казалось хорошей идеей.

Утром по прибытии Шульц решил отменить труд заключенных. Он нуждался в них в лагере, работая над приведением этого места в надлежащий вид. В то утро Шульц не заставлял заключенных выстраиваться в шеренгу, что, похоже, подняло им настроение. Однако это настроение вскоре рассеялось, как только они поняли, сколько непосильной работы им еще предстоит сделать.

Но с другой стороны, сделать можно было очень многое. Шульц много раз жаловался на состояние их зданий и ограждения по периметру.

К счастью, заключенные, казалось, еще не поняли, в каком плохом состоянии находится забор; это, несомненно, был легкий способ сбежать. Но жаловаться ему было не на кого, кроме как на себя. Конечно, никто не стал бы слушать, не говоря уже о том, чтобы что-то с этим сделать.