Нацизм и культура

Но вот он появился. Теперь он был одет совершенно по-иному, производя впечатление преуспевающего человека. Семенящей походкой Флекс приблизился к Мюллеру и протянул ему обе руки.

Мюллер был рад, что не попал в центр всеобщего внимания. Элегантные манеры сидевших за столиками посетителей, официанты во фраках и салонная музыка сконфузили его. Это была не пивнушка, в которой обычно собирались рабочие.

Флекс провел Мюллера через несколько больших залов и комнат, без умолку что-то говоря, двигаясь легко и свободно. Наконец, они оказались в небольшой комнате, довольно уютной и вполне подходящей для дружеской встречи. Здесь Мюллер стал более разговорчивым…

– Да, – проговорил Флекс, выпуская под потолок цепочку дымовых колец одно за другим, иногда до десятка кряду. – Мир велик и в то же время мал. На химическом заводе мне нечего было делать. Что же мне, оставаться всю жизнь мелким клерком и гнуть хребет за какие-то триста марок в месяц, а то и меньше? Тогда как другие жиреют и богатеют! И губить свой талант?

«А как же тогда обстояло дело с мошенничеством на химическом заводе?» – подумал Мюллер. – Так вот, дорогой Мюллер, – продолжил Флекс, – я совершил большой прыжок из Берлина в Париж. А оттуда подался в Лион и затем в Страсбург. Как видишь, в итоге я в верхних эшелонах. Ведь я теперь директор крупного франко-люксембургского агентства производителей… Да, да, в настоящее время я поставил, как говорится, свою палатку в Берлине. Положение, однако, совершенно иное, чем было когда-то…

Мюллер решил про себя, что этому можно поверить. На Флексе был хорошего покроя костюм из дорогого материала. Из кармашка жилетки выглядывали золотые часы, а на пальцах сверкали кольца, стоившие целое состояние. Да и булавка для галстука была с жемчугом. «Стало быть, у него кошелек набит денежными купюрами, а в банке открыт счет», – мелькнуло в голове Мюллера.

– Все это, естественно, не само по себе произошло, – добавил Флекс. – Пришлось здорово побороться. Надо было знать, как использовать те или иные преимущества, и постоянно держать ушки на макушке, господин Мюллер. Спотыкаться на каких-то препятствиях было просто непозволительно.

«А почему, собственно, он все это мне рассказывает?» – подумал Мюллер.

– А как твои дела, дорогой мой Мюллер? Но сначала выпьем. Твое здоровье!

Флекс был всегда большим любителем выпить, так что Мюллеру было трудно держаться с ним наравне.

– Так вы, парни, совершили в Германии небольшую революцию, пока меня не было, не так ли? – Флекс внимательно огляделся вокруг и громко рассмеялся. Затем продолжил начатую мысль шепотом: – Мюллер, должен сказать тебе, что немцы… не могут совершить даже настоящую революцию… наподобие французской…

– Да, у нас произошло много изменений, – отреагировал Мюллер. – Кое-чего я так и не понимаю.

Флекс помолчал какое-то мгновение, потом спросил:

– А как лично твои дела? Если они отправят заведующего хозяйством Мюллера на пенсию, то сколько сотен марок он будет получать?

Он снова засмеялся с открытой насмешкой. – Времена сейчас трудные, – ответил Мюллер, подумав о прежних идеалах и о функциях, которые ему приходилось исполнять в свое время в профсоюзах и социал-демократической партии.

– Другими словами, это самый настоящий дриблинг, как говорят футболисты, – согласился с его замечанием Флекс. – За рубежом мы об этом слышали. Мне приходилось часто встречаться с эмигрантами. – Он наклонился вперед и продолжил: – И ты покорно соглашаешься со всем происходящим? Могу сказать тебе, что в Саарском регионе кое-что назревает. Но за Францию вряд ли проголосуют. Если голоса будут отданы за сохранение существующего положения… то со временем угольные шахты все равно перейдут к Франции. Они для нее жизненно необходимы… впрочем, как и весь Саар… – и для мира, и для войны.

Флекс придвинулся поближе вместе со стулом и продолжил:

– Мюллер, у меня много дел, и ты мне нужен. Мартин Мюллер посмотрел своему собеседнику в глаза и спросил:

– Ты хочешь сказать, что можешь предложить мне другую работу?

– Да. Ты можешь ничего и никому об этом не говорить?

– Естественно, если это необходимо.

– Работа, Мюллер, не совсем обычная. Но ты должен сначала пообещать мне помалкивать обо всем, чтобы не знала ни одна душа.

«Работа-то, видимо, весьма специфическая, если связана с такой секретностью», – подумал Мюллер и после некоторого раздумья сказал:

– Обещаю. – Это прозвучало громко и решительно. – Я принес с собой документы и рекомендательные письма с прошлых мест работы.

Он было полез во внутренний карман пиджака, но Флекс молча отмахнулся. Пригубив из фужера, видимо для храбрости, Флекс начал говорить, как обычно выступают на больших конференциях: