Нацизм на оккупированных территориях Советского Союза

Ключом к разрешению спора может стать вопрос, который следовало задать еще на Нюрнбергском процессе, но, к сожалению, так и не прозвучавший в зале суда: почему в цитированной генералом СС речи Гиммлера фигурировали именно «тридцать миллионов»? Откуда взялось это число? То, что оно не случайно, доказывается фактом, который стал известен еще в 1940-х гг., но в тот момент не подтолкнул исследователей к дальнейшим поискам.

В 1946 г. были опубликованы записи министра иностранных дел Италии графа Галеаццо Чиано. Согласно его заметкам, Геринг, так ловко изображавший перед высоким судом полное неведение, сказал дипломату союзной державы 25 ноября 1941 г.: «В этом году в России умрет от голода от 20 до 30 миллионов человек. Может быть, даже хорошо, что так произойдет; ведь некоторые народы необходимо сокращать» (Ciano’s diplomatic papers…, 1948: 464). Таким образом, и Гиммлер, и Геринг независимо друг от друга называли практически одно и то же число жителей оккупированных советских территорий, которые должны были умереть. Такое единомыслие верховных вождей Третьего рейха, очевидно, не могло быть случайным.

* * *

Мысль о том, что русских «слишком много» и эта масса сама по себе угрожает целям Германии в Европе, циркулировала среди немецких националистов еще в ходе Первой мировой войны. Так, в 1914 г. влиятельная шовинистическая организация – Пангерманский союз – выступила с откровенным меморандумом, в котором говорилось: «“Русского врага” необходимо ослабить путем сокращения численности его населения и предотвращения в дальнейшем самой возможности ее роста, чтобы он никогда в будущем не был бы в состоянии аналогичным образом угрожать нам» (Айххольц, 2002: 63). Однако тогда мнение праворадикальных кругов все же не возводилось в ранг государственной политики. Уверенный поворот в эту сторону был сделан уже при Гитлере.

30 марта 1941 г. Гитлер известил командование вооруженных сил, что поход на Восток будет серьезно отличаться от кампании на Западе. Краткий конспект двухчасового выступления фюрера, составленный генералом Францем Гальдером по горячим следам, зафиксировал такие установки вождя нацистов: «На Востоке суровость – это милосердие ради будущего. Командиры обязаны требовать жертв от самих себя, преодолевать все сомнения» (1941 год…, 1998. Кн. 1: 807). Грядущую войну, по словам диктатора, следовало вести на уничтожение (1941 год…, 1998. Кн. 1: 807). В тот день фюрер заявил, что две категории советских граждан подлежат физическому истреблению: большевистские комиссары и коммунистическая интеллигенция.

Но глава рейха поделился с военными отнюдь не всеми планами. После разгрома противника нацисты не собирались создавать новую, небольшевистскую Россию; они, в полном соответствии с предшествующей пропагандой, шли на Восток за «жизненным пространством». К 1941 г. в Советском Союзе проживало 198 млн 712 тыс. человек, причем за последние предвоенные годы это число росло в основном за счет снижения смертности (РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 41. Д. 189. Л. 19–20)[12]. В рейхе было всего девяносто миллионов немцев, и окружение фюрера это соотношение категорически не устраивало (BA NS 19/4008)[13]. Нацистов, как и их предтеч тридцатью годами ранее, пугала громадная численность восточных соседей, в самом факте которой виделась угроза германской гегемонии в Европе. Кроме того, логика поселенческого колониализма, планы массового переселения избытка немцев на Восток подводили гитлеровцев к мысли, что на захваченных землях им придется планомерно менять соотношение германского и местного населения в пользу первого.