Нацизм на оккупированных территориях Советского Союза

Первое массовое убийство гражданских советских евреев произошло в литовском приграничном городе Гаргждае, который был взят немцами после ожесточенного боя с советскими пограничниками в первый день войны. Вскоре сюда прибыл начальник политической полиции Тильзита

Ганс-Иоахим Беме, который, согласно его позднейшим показаниям на суде, еще до вторжения получил приказ организовать казни над врагами рейха в приграничной зоне. Под его командованием 24 июня 1941 г. и состоялся этот акт Холокоста на занятой территории Литовской ССР: жертвами стали более двухсот евреев, отобранных по принципу подозрительности среди прочих, в том числе местный раввин, жена советского комиссара и 12-летний ребенок (Browning, 2004: 253–255). В тот же день в город приехал глава айнзацгруппы A Шталекер, который одобрил действия по «очищению» и поставил под начало Беме свежесозданную айнзацкоманду, получившую название «Тильзит». В скором времени она уже убивала евреев в Кретинге и Паланге. 30 июня головорезы Беме оказались в Августове, на территории генерал-губернаторства, где в это же время находились Гиммлер и Гейдрих. Рейхсфюрер СС и глава РСХА полностью поощрили работу Беме, дав ему и его коллегам понять, что именно их действия правильны.

27 июня произошла трагедия в Белостоке, где «отличились» уже подчиненные Курта Далюге. 309-й полицейский батальон загнал около двух тысяч евреев в Центральную синагогу, заколотил двери и поджег: практически все несчастные погибли в огне. Более того, в пожаре сгинул практически весь еврейский квартал. Мы не знаем, какие наставления давались личному составу батальона накануне вторжения, но послевоенное расследование установило: один из зачинщиков расправы, командир взвода Шнайдер, подстрекая к насилию, кричал, что «фюрер больше не будет кормить этих грязных иорданских шлюх»

(Browning, 2004: 276).

29 июня Гейдрих послал айнзацгруппам письменные указания, напоминая об инструкциях от 17 июня: «Круги самообороны надо возбуждать, усиливать и при необходимости направлять в нужном направлении, но не оставляя при этом следов, чтобы впоследствии они не могли сослаться на какой-то германский приказ или политические гарантии» (Browning, 2004: 248). Наконец, 2 июля появилась подробная директива главы РСХА. С одной стороны, она вроде бы ограничила круг жертв: приказ предписывал убивать

«евреев – членов партии и состоящих на государственной службе», а также «диверсантов и саботажников»

. Однако и здесь вновь звучит категорическое распоряжение «не препятствовать» действиям местных националистов; напротив, тайно провоцировать их (BAB, R 58/241)[37]. Таким образом центр требовал сугубо наращивать уничтожение, режиссируя суды Линча и погромы.

По всей видимости, еще более радикальными были новые устные распоряжения, исходившие прежде всего от Гиммлера, а также от других участников совещания в Вевельсбурге. Всюду, где бы ни появлялся рейхсфюрер или его ближайшие единомышленники – Гейдрих, Далюге и Бах, органы СС и полицейские получали сигналы продолжать уничтожение. Так, истребление евреев Белостока возобновилось после приезда в город рейхсфюрера СС и главы полиции порядка. По словам Отто Олендорфа, в конце июля на совещании в Николаеве глава СС четко ориентировал членов его айнзацгруппы на убийство всех без исключения евреев. «Он повторил им приказ о ликвидации и сказал, что руководители и люди, которые будут проводить в жизнь это истребление, не несут личной ответственности за выполнение этого приказа. Ответственность несет только он сам и фюрер» (Нюрнбергский процесс…, т. 1: 673). Примерно то же самое рейхсфюрер заявил чуть позже, посетив казнь евреев-военнопленных в Минске.