Natura bestiarum.

Они двигались нескладно и неслаженно, утопая по колено в снегу, и невиданные звери с бревном в лапах, коих прикрывали их сородичи, несущие над головами деревянный щит, смотрелись бы потешно в иных обстоятельствах. Вторая группа, что прежде пыталась одолеть запасную дверь, мялась в стороне, и за их спинами порою можно было увидеть выступающую на мгновение из темноты тушу исполинского древнего волка.

Помощник, поднявшись на галерею, осторожно поставил на пол подле бойниц два горшка с маслом, приняв от сосредоточенного насупленного торговца еще два и установив рядом. Карл Штефан, уже бледный от испуга, как смерть, переминался в двух шагах позади, держа наготове сооруженные днем короткие факелы и избегая смотреть наружу, и когда Бруно забрал их, кивком головы велев обоим убираться, исполнил указание с видимым облегчением.

— Не спеши, дай подойти, — порекомендовал охотник, понизив голос, будто боясь, что существа внизу могут услышать его; Курт отмахнулся:

— Знаю. Не психуй.

Последние звуки его слов потонули в грохоте дерева, Мария взвизгнула, Карл Штефан грязно и пронзительно ругнулся, попятившись от содрогнувшейся двери.

— Чего же вы ждете! — выкрикнул трактирщик, перекрывая звуки тарана, и Ван Ален раздраженно бросил, не оборачиваясь:

— Твоей команды, наверно?

— Готов? — уточнил Курт и, увидев молчаливый кивок помощника, поднял с пола два наполненных маслом вместилища.

Целиться на этот раз было намного легче — поредевшая снежная взвесь уже не застила так глаза, ветер дул мимо бойниц, да и попасть в огромный прямоугольник прямо под проемами было куда проще, нежели в не видимые во мраке темные тела. В прикрывавший нападающих щит оба сосуда ударили почти разом, разлетевшись в куски, и пламя упавших следом факелов разлилось по промаслившейся древесине огненными ручьями. Снизу донесся отчаянный рык, удары в дверь на несколько мгновений стихли, под горящим кровом обозначилось видимое смятение, однако отступления не произошло: из-за пределов видимости докатился не определимый словами звук, не то рычание, не то вой, и таран вновь заколотил в доски, кажется, с еще большим усердием.

— Невероятно, — зло выговорил Ван Ален, накладывая стрелу, и, щурясь, всмотрелся в рассеченную пламенем темноту. — Эти твари боятся огня панически. Что же этот гад сумел с ними сделать, что они воют со страху, но повинуются?

— Сейчас они узнают, что у нас есть стрелковое оружие; не лупи наугад, — предупредил Курт, и охотник отмахнулся одним плечом:

— Не каркай под руку.

Бойницы поднимались прямо над дверью, и из-под горящего щита были видны лишь ноги одного из оборотней почти по колено в снегу. Ван Ален прицелился, помедлил, не дотянув тетиву до конца, и, подумав, приподнял лук чуть выше.

— Да стреляйте же! — подстегнул торговец снизу, и охотник, не оборачиваясь, угрожающе пообещал:

— Я сейчас кое-куда выстрелю, Феликс, если не заткнешься.

Согнувшееся древко жалобно скрипнуло, и на миг Курт всерьез испугался того, что пересохшее дерево, невзирая на все ухищрения, впрямь не выдержит нагрузки. Тетива звонко ударила в полосу кожи, защищавшую сустав, стрела врезалась в колено оборотня, и ледяной воздух, пропитанный снегом, пронзил истошный рев, похожий на рыдание. Зверь пошатнулся, выпустив щит, и кувыркнулся в сугроб у порога, совершенно по-человечески схватившись за рану и пытаясь выдернуть засевшую в теле стрелу. Горящий щит поколебался, сползая на сторону, и рухнул рядом, открыв взорам три мохнатых туши, на миг оцепеневшие в оторопи.

— Сезон открыт, — удовлетворенно объявил Ван Ален, накладывая вторую стрелу.

— Amen, — подтвердил Курт и, не дожидаясь следующего выстрела, один за другим швырнул в застывшие под бойницами тела оставшиеся два сосуда, отскочив в сторону, когда помощник метнул вслед факелы.

Ревущий вопль перекрыл свист ветра и подвывания раненого, и если вожак вновь пытался призвать своих подданных к порядку, его никто не услышал. В свете медленно гаснущего в сугробе деревянного щита и горящей шерсти стало явственно различимо всё на несколько шагов вокруг, и теперь Ван Ален стрелял, уже почти не выцеливая. Две стрелы вошли в разверстую пасть раненого, одна прошила насквозь горло мечущегося в огне зверя у самого порога; еще две унеслись вдогонку пустившимся в бегство. Оборотень со стрелой в шее, запнувшись, упал, наполовину сбив с себя пламя, вскочил и снова бросился прочь уже на всех четырех, неуклюже, но вполне резво.

— Куд-да, тварь… — ожесточенно прошипел Ван Ален, и пущенная вслед стрела, угодившая в спину, бросила зверя наземь.