Натуральный обмен

Король должен уметь делать выбор и всегда выбирать меньшее из зол. Король обязан превыше всего ставить интересы государства и смотреть сквозь пальцы на вынужденные жертвы. Король должен... Вот только мои чувства говорили другое: король должен оставаться прежде всего человеком.

Будь у меня стопроцентная гарантия, что, уйдя сейчас, я выберусь и попаду домой живым и здоровым, возможно, рационализм все же смог бы во мне победить. Но вот чего-чего, а гарантий у меня как раз не было никаких.

В очередной раз мысленно обругав этот жестокий мир, а заодно и свою дурость, я опустил меч и осторожно вышел из-за валуна.

Слух у девочки оказался чутким. Она сидела на корточках у воды, но стоило мне приблизиться, как почти мгновенно перекатилась на пятки и легко вскочила. Однако, к моему удивлению, не закричала и не бросилась прочь. Я видел, как быстро вздымается маленькая грудь, боится, в глазах паника, будто ее застукали не месте преступления, но в то же время стоит и смотрит мне прямо в глаза. Так смотрят бездомные собаки, которые в равной степени ожидают от тебя как удара под ребра, так и куска хлеба.

— Не бойся, — мой голос больше напоминал хрип, и девочка вздрогнула при его звуке. — Я тебя не обижу.

Она часто заморгала, но продолжала молчать, не сводя с меня глаз.

— Что ты тут делаешь? Где твои родители? — снова попытался я. Она все еще молчала, будто не понимала. — Где твои мама и папа?

А вот от этих слов девочка вздрогнула, и я увидел, как огромные васильковые глаза наполняются слезами.

— Не знаю, — всхлипнула она. — Я не могу их найти. И дорогу домой не могу найти.

Ну, точно, заблудилась.

Я сделал шаг по направлению к ней и на этот раз девочка все же шарахнулась от меня. Я же подумал, что, наверное, ошибся, она старше, чем я сначала решил. Возможно, лет семь, просто очень маленькая и худая, почти прозрачная.

— Не убегай, я не причиню тебе вреда, — пообещал я.

— Правда? — в голосе и взгляде надежда, но все еще вперемешку со страхом. Она помолчала, а потом добавила обреченно: — Взрослые всегда врут.

— Не всегда, — ответил я, хотя и сам понимал: прозвучало неубедительно.

— Гуле господин тоже говорил, что не обидит, а потом перекинул через коня и увез, — девчонка снова шмыгнула носом. — И она больше не вернулась.

— Гуле?

— Моей сестре, — она с вызовом вскинула голову, казавшуюся слишком большой на такой тонкой шее.

Сестре, значит. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы догадаться, старшей. Господин поманил, обманул и увез, а потом добился, чего хотел, и выбросил, хорошо еще, если не убил. Раньше в Карадене такие случаи встречались повсеместно: проезжающие мимо рыцари то и дело заглядывали в деревни и силой или обманом крали молоденьких девушек себе для развлечения. Я не оговорился, именно «раньше», потому что теперь такие случаи тщательно отслеживались. К сожалению, пришлось устроить несколько показательных казней, но после них такие «господа», наконец поняли, что за подобные «развлечения» им придется расплачиваться собственной головой.

— Мне очень жаль твою сестру, — осторожно сказал я. — Но тебе нечего бояться.

Однако в запасе у девочки оказался еще один аргумент.

— Кен говорил, что вы все так говорите, лишь бы обмануть, — выдала она.

Час от часу не легче. Я устало вздохнул:

— Ну а Кен кто такой?

— Мой брат, — снова вызов в голосе и во взгляде, мол, только попробуй сказать хоть одно плохое слово о моей семье, но потом ее голова опустилась, и она добавила совсем грустно: — Он ушел на войну и не вернулся.

Бог ты мой, да что за фильм ужасов на тонких ножках мне повстречался?

— Вот что, — я присел на корточки, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, — твой брат был прав, всем подряд верить нельзя, но я хочу тебе помочь.

— И поможешь найти мой дом? — что ж, кажется, я добился успеха, надежды в ее глазах стало больше, чем недоверия.

— Я постараюсь, — нет смысла объяснять ребенку, что между моим желанием и его исполнением стоит погоня из доброго десятка хорошо обученных солдат. — Откуда ты?

— Из Полевки, — тут же ответила девочка.

Полевка-шмалевка... Хотел бы я знать название и расположение местных деревень, но если я кое-как разобрался с картами Карадены, то о географии Союза Правобережья знал непростительно мало.

— Папа говорил, если заблудишься в лесу, всегда иди на север, — неожиданно выдала девочка и заплакала с новой силой: — Вот только я не знаю, где север.

У меня не было ни младших братьев, ни сестер, и обращаться с детьми я не умел, тем более с детьми, которые плачут.

— Все хорошо, мы найдем твою деревню, — как можно увереннее произнес я, одновременно осматриваясь. Пожалуй, если верить мху, север мы найдем...

И тут девочка резко дернулась, а потом повисла у меня на шее. Маленький испуганный ребенок, наконец, поверивший, что кто-то вернет ее домой.

Я неловко обнял тонкое почти невесомое тельце и прижал к себе, успокаивая. Почему-то в голову пришла фраза: мы в ответе за тех, кого приручили. Настроение испортилось окончательно. Теперь я точно не могу ее бросить и уйти своей дорогой.

— Тебя как зовут? — спросил я, когда девочка немного успокоилась.