Читаем Nature Morte. Строй произведения и литература Н. Гоголя полностью


8. Пейзажное видение иное: оно упирается в боковину (торец) вечности, пассивно созерцаемой, ничем не ограниченной, кроме как бесконечной линией горизонта. Поэтому всякий миг созерцания окунается в неподвижное время, и оттуда ему уже не выйти.


9. Как мы видим, мертвая природа, nature morte – чисто условное понятие, его нельзя толковать как собрание «мертвых» вещей без человека. Надо учитывать его постоянное присутствие, ибо часто он выступает скрытой причиной организации или дезорганизации ближайшего к нам пространства. Серия «ученых» натюрмортов и важна тем, что она обнаруживает неизменное место наблюдателя. Натюрморт автобиографичен, это тот же портрет вещи, повернутый наиболее пластически ясной стороной для зрителя. Основные элементы жанра: природа, вещь, лицо. И повсюду одна и та же живописная техника. Вот почему преобразование по линии портрет-пейзаж-натюрморт всегда возможно, и оно идет: медленно гаснет дневной свет, на передний план из дальнего светового бесконечного, как бы пронзая всю широту воздушных масс фона, выдвигаются разные предметы: одни растут, другие уменьшаются в размерах; видящий становится истинным демиургом, тем, кто получает их в собственность, кто может ими оперировать, как ему заблагорассудится, и они окружают его со всех сторон… Наконец, появляется круглое голландское зеркало, – образ идеальной вещи, «внутреннего глаза», транскрипция глаза наблюдающего. Зеркало – подлинный портрет вещи, оно способно принять в себя весь мир, предельно сжать его, превратив в барочную обманку.


Куча всего. Загроможденность, тяжесть и падение

Перейти на страницу:

Похожие книги

История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства
История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства

Величие Византии заключалось в «тройном слиянии» – римского тела, греческого ума и мистического восточного духа (Р. Байрон). Византийцы были в высшей степени религиозным обществом, в котором практически отсутствовала неграмотность и в котором многие императоры славились ученостью; обществом, которое сохранило большую часть наследия греческой и римской Античности в те темные века, когда свет учения на Западе почти угас; и, наконец, обществом, которое создало такой феномен, как византийское искусство. Известный британский историк Джон Джулиус Норвич представляет подробнейший обзор истории Византийской империи начиная с ее первых дней вплоть до трагической гибели.«Византийская империя просуществовала 1123 года и 18 дней – с основания Константином Великим в понедельник 11 мая 330 года и до завоевания османским султаном Мехмедом II во вторник 29 мая 1453 года. Первая часть книги описывает историю империи от ее основания до образования западной соперницы – Священной Римской империи, включая коронацию Карла Великого в Риме на Рождество 800 года. Во второй части рассказывается об успехах Византии на протяжении правления ослепительной Македонской династии до апогея ее мощи под властью Василия II Болгаробойцы, однако заканчивается эта часть на дурном предзнаменовании – первом из трех великих поражений в византийской истории, которое империя потерпела от турок-сельджуков в битве при Манцикерте в 1071 году. Третья, и последняя, часть описывает то, каким судьбоносным оказалось это поражение. История последних двух веков существования Византии, оказавшейся в тени на фоне расцвета династии Османской империи в Малой Азии, наполнена пессимизмом, и лишь последняя глава, при всем ее трагизме, вновь поднимает дух – как неизбежно должны заканчиваться все рассказы о героизме». (Джон Джулиус Норвич)

Джон Джулиус Норвич

История / Учебная и научная литература / Образование и наука
История алхимии. Путешествие философского камня из бронзового века в атомный
История алхимии. Путешествие философского камня из бронзового века в атомный

Обычно алхимия ассоциируется с изображениями колб, печей, лабораторий или корня мандрагоры. Но вселенная златодельческой иконографии гораздо шире: она богата символами и аллегориями, связанными с обычаями и религиями разных культур. Для того, чтобы увидеть в загадочных миниатюрах настоящий мир прошлого, мы совершим увлекательное путешествие по Древнему Китаю, таинственной Индии, отправимся в страну фараонов, к греческим мудрецам, арабским халифам и европейским еретикам, а также не обойдем вниманием современность. Из этой книги вы узнаете, как йога связана с великим деланием, зачем арабы ели мумии, почему алхимией интересовались Шекспир, Ньютон или Гёте и для чего в СССР добывали философский камень. Расшифровывая мистические изображения, символизирующие обретение алхимиками сверхспособностей, мы откроем для себя новое измерение мировой истории. Сергей Зотов — культурный антрополог, младший научный сотрудник библиотеки герцога Августа (Вольфенбюттель, Германия), аспирант Уорикского университета (Великобритания), лауреат премии «Просветитель» за бестселлер «Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии». 

Сергей О. Зотов , Сергей Олегович Зотов

Религиоведение / Учебная и научная литература / Образование и наука
Математика с дурацкими рисунками. Идеи, которые формируют нашу реальность
Математика с дурацкими рисунками. Идеи, которые формируют нашу реальность

Вы с содроганием вспоминаете школьные уроки математики? Это нормально, ведь у вас не преподавал Бен Орлин, автор этой книги. Впрочем, и он не сразу додумался объяснять ученикам, что вообще-то математика лежит в основе всего на свете: от лотереи до «Звездных войн», от рецептуры шоколадных пирогов до выборов. И что тот, кто овладел основами точной науки, получает возможность разобраться в природе и устройстве окружающих нас вещей и явлений.Орлин выступает не только как педагог, но и как художник-иллюстратор: его смешные человечки и закорючки покорили тысячи школьников, покорят и вас. Изящные каламбуры и забавные ассоциации, игры разума и цифровые загадки (к каждой из которых вы получите элегантную и ироничную разгадку) и, конечно, знаменитые фирменные рисунки (которые, вопреки заглавию, не такие уж дурацкие) позволяют Орлину легко и остроумно доносить самые сложные и глубокие математические идеи и убеждают в том, что даже математика может быть страшно интересной.

Бен Орлин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Учебная и научная литература / Образование и наука