Натурщица

Мартина. Ты просто устал. Поспи, и завра осознаешь случившееся. (Садится рядом с Павлом.) Лучше подумай, что будешь делать, когда станешь известным? Я могу познакомить тебя со своими именитыми друзьями! Они введут тебя в высший свет, расскажут, как вести себя, как подавать себя и свое творчество, о чем говорить, (Мартина окидывает его взглядом.) как одеваться.

Павел. Я опозорен, твой потрет не был идеальным, не был достойным.

Мартина. Все, что отражает мою красоту, достойно меня. Тебе давно следовало это понять.

Павел. Боже. (Павел вскакивает.) Я и правда устал.

Мартина(берет Павла за руку). Посмотри на меня. Ты станешь известным, да уже стал, на мое место ты приведешь еще столько муз и…

Павел. Нет! Никого не будет на твоем месте! Я больше не в силах писать портреты.

Мартина. Тогда не пиши потрет, пиши натюрморты, пейзажи, животных. Все, что хочешь!

Павел. Почему ты все это говоришь? Ты же считала меня жалким, Мартина! А теперь думаешь, что я становлюсь популярным и мило говоришь со мной? (Павел выдергивает свою руку из ее ладоней.) Я же противен тебе!

Мартина. Ты был глуп, но не был противен мне. Это разные понятия, Павел.

Павел. Вот как? А я не знал, совсем не знал, что это разные понятия! И как жаль, что соединились они в одном человеке. (Павел бьет себя по груди.) Больно, соединились, надо признать, Мартина.

Павел грубо берет Мартину за руку и тянет к двери.

Мартина. Что ты себе позволяешь? Мне больно!

Павел. Хватит. Не приходит ко мне больше. Никогда. И картины с тобой я сожгу. И вообще все картины. (Павел закрывает за Мартиной дверь.) Я мечтал о большем, мечтал задевать чужие сердца. Да, это так банально, но… что может быть чувствительнее красок, отразивших на холсте все твои эмоции, прореживания… Ты слышишь меня? (Павел открывает дверь, но Мартины там нет.) Стой! Стой же! Мартина, где же ты?

Павел выбегает за Мартиной.

Сцена четвертая

Дом Дениса.

Виктор сидит на диване в богато обставленной комнате для гостей. К нему заходит изысканно одетый мужчина, на вид старше Виктора. Когда открывается дверь, слышны голоса детей.

Денис. О, братец. Прости, что пришлось так долго ждать: к сыновьям пришли друзья, а я один дома из взрослых. Сам понимаешь, как бывает с детьми сложно… у тебя кончено их не было, но…

Виктор. Я понял, Денис. Что ты хотел?

Денис, улыбаясь, садится рядом с братом. Долго поудобнее усаживается.

Виктор. Хватит!

Денис. Что ты так завелся?

Виктор. Я не завелся.

Денис. Как ты не завелся, если завелся?

Виктор. Хватит! Забудь. Я думал ты будешь до ночи в галерее. У тебя было запланировано все на месяц.

Денис. Верно, но кто-то должен был остаться с мальчиками. Да и поверь, мне это только в радость. Как на работе – устаю, но очень люблю и рад возвращаться.

Виктор. Ты звонил, хотел поговорить о недавней выставке.

Денис(выдыхает.) Я так рад, что ты первый заговорил об том, братец. Я никак не мог решиться тебе сказать: все подбирал слава, спрашивал у Марии, даже… ты зря поверил в своего Павла.

Виктор. Послушай…

Денис. Да, я понимаю, друзья Мартины написали, какой была восхитительной выставка из-за работ Павла, особенно выделяя ее портрет, но давай с болью вернемся к реальности, в которой твой Павел бездарность, испортившая всю мою выставку. Впрочем, другим художникам, которых я выбирал, он сыграл только на руку. За это передай ему спасибо. Или я сам?

Виктор молчит, сживая кулаки.

Денис. Отец Марии, как я не устану повторять: профессор в Академии искусств, откуда вылетал твой Павел, помнит его и называет посредственным художником. Я не могу спорить с ним. Даже Мария, художница, и та видит: искусство не его дорога. От того столько лет и не выходит у него ничего, иначе давно бы все продалось.

Виктор. Скажи это в стенах Эрмитажа и Лувра.

Денис. Понимаю, не так выразился. Но этот твой Павел…

Виктор(сдержанно). Почему ты согласился включить его работы в выставку?