Научи любить

Помнит, как граф заставлял ее смотреть и подтверждать, что тело действительно принадлежит Корфу. И она подтвердила. И когда граф ее почти увел, вдруг заметила левую руку мертвеца с распухшими пальцами, одинаковыми, без единого намека на переломы. А у Корфа был сломан мизинец, и сросся он неправильно. Катя потом пыталась доказать, объяснить, что граф всех обманул. Но все решили, что у нее нервное расстройство, так как она потеряла друга. И отправили к мозгоправам.

А потом Катя сбежала из дома. Ее нашли, а снова сбежала. Так и жили: Катя бегала, а ее возвращали. Пока мама не выторговала у графа отдельную квартиру, куда Катя и переехала. Мама потом ей денег предлагала, но Катя отказывалась. Она упорно искала работу. Вот только кто возьмет школьницу?

Денис взял. Вернее, его брат. Она всегда знала, что нравится Загорскому. Граф не раз говорил Кате о единственном шансе реабилитироваться в его глазах – стать женой Дениса. Тогда она не могла понять только одного: в чем она провинилась, что ей нужно искупать свою вину перед отцом? Она не понимала, а граф не объяснял.

Но она умело воспользовалась симпатией Дениса. Она пришла к нему и попросила любую работу. А на вопрос, что она умеет — выразила готовность научиться всему. Но Денис настаивал, и она показала то, что умела лучшего всего — танец. А следующим вечером Катя сидела в кабинете директора клуба «Роза любви» и подписывала контракт…

— Катя, поговори со мной. Пора уже, тебе не кажется? — вытряхивает Корф из воспоминаний, и злость прорывается в каждом его слове. — Давай уже, выскажись, в конце концов.

А Катя находит его руку, гладит кривой мизинец.

— Мне никто не верил, что ты живой. Говорили, что это все нервы. Лечили. И я бы поверила, что они правы, но у того парня все пальцы были целы, — она касается губами его ладони. — Знаешь, граф всю жизнь играл: в бизнес, любовь, в семью, — добавляет она с горечью, выпусти его руку. — А я…я больше не хочу играть в семью.

— Играть? — его пальцы каменеют на Катиной талии. — Ты считаешь, что я играю? С тобой?

Катя молчит.

— Я не слышу. Ты считаешь, что я с тобой играю? — ярость щекочет затылок. Его ярость, живая, которая рвет его фальшивую обертку, вновь обнажая нутро.

— Я тебе не верю, Корф, – признается Катя обреченно. — И я хочу к дочери. Я знаю, ты ее нашел. Иначе тебя бы здесь не было.

— Не веришь, значит. Ну и черт с тобой, — он выпускает Катю и отходит в другой конец комнаты. Робкие лучи золотят спальню, выхватывают из полумрака Корфа, подхватившего с кресла пиджак. Он что-то достает из кармана. Швыряет пиджак обратно. — Я хочу только понять. Почему ты согласилась выйти замуж за Загорского? Почему врала Егору, что у тебя все хорошо? Почему не попросила у него помощи? Неужели твое… недоверие, — он спотыкается на слове и произносит его, как выплевывает, — напрочь вырубило чувство самосохранения? Неужели ты так поглупела, что не понимала, что от такого, как Загорский — валить надо, а не изображать счастье?

— Господи, Корф! Мне было семнадцать лет! — не выдерживает Катя, срывается на крик. — Я была одна, напугана и зла на тебя. Я думала, Денис — другой. А потом поздно оказалось. А Егор…Егор работу потерял. Мы с ним не общались почти.

— Ты могла рассказать потом. Мне. После моста. А ты не захотела, чтобы я лез в твою жизнь. Соврала и сбежала.

— И что бы ты сделал? — горечь оседает на языке.

— То же, что и сейчас, — и он бросает на кровать что-то маленькое. — И мне плевать на твою веру. Ты будешь со мной. Хватит уже бегать от меня. Надоело. И вообще хватит бегать. Ты хоть понимаешь, к чему могла привести твоя самодеятельность? Что ублюдок этот мог следить за тобой, за больницей? Ты на минутку понимаешь, что тебя сейчас могло здесь не быть? Или Машки? Я ведь мог попросту не успеть! — он тоже не выдерживает, повышает голос.

— Не успеть? — и мороз по коже. — Куда? Ты…ты…не нашел Машу?

— С ней все в порядке. И Загорский ее не найдет, я обещаю. Хотя, что тебе мои обещания, — он криво усмехается. А по Катиным щекам стекают слезы. Машка — жива. Корф нашел ее. Она в безопасности. Но где?

— Где она, Крис? Я хочу к ней, слышишь?

— Нет. Пока я не нашел Загорского, ты останешься здесь. И не выйдешь отсюда, пока я не вернусь.

Боль смешивается с отчаянием и непониманием. Прорывается обидой и злыми словами.

— Ты не имеешь права. Слышишь?

В несколько шагов Катя пересекает комнату, со всей силы толкает его в грудь ладонями. Корф отшатывается на шаг. Смотрит мрачно.

— Ты не имеешь права забирать у меня дочь! Только не ты!

Катя бьет его куда попадает и он не уворачивается. Позволяет себя бить. И Катя выдыхается, опускает руки. Всхлипывает.

— Я не отнимаю у тебя Машку. Никогда. Но сейчас нельзя.

— А позвонить? Я ведь могу просто поговорить с ней по телефону, — и голос Кати звучит жалко.

— Нет, — отрезает Корф. — Сейчас ты не будешь разговаривать с Машкой. И вообще будешь делать все, что скажу я. А я говорю — ты не выйдешь отсюда, пока я не вернусь. Поняла?

— Не смей мне указывать, Крис Корф, — почти по слогам выговаривает Катя, стирая слезы. — Я не твоя жена. Ты мне никто.