Научи меня дышать

Кеды, яркие чулки с рисунком. Пышная юбка и короткий топ. Волосы заплетены в косы. Не яркий макияж. Лишь губы. Малиново-клубничные. Выглядела Элина как дерзкий, но счастливый подросток. Вдоль Сены по всему Парижу идут бесчисленные набережные. На одних сидят и рисуют художники, а на других устраивают пикники парижане. Она пила вино и ела мороженное. Пританцовывала с городскими танцорами. А на одной из площадок задержалась дольше, чтобы исполнить одну из любимых своих песен. Маленькие узкие улочки, кафе, бары и веселая атмосфера.

Елисейские поля — Улица шириной 71 метр известна своей буржуазностью и стилем. Дорогие магазины, кинотеатры и изысканные рестораны. Парковые зоны. Фонтанчики. Триумфальная арка. И конечно же Эйфелева башня.

Она сидела на каменных ступенях, спускающихся прямо к воде. Уже стемнело. Но не было ни страшно, ни холодно. Наоборот. Волнительно. У нее нет телефона. Нет ничего, кроме денег, которые она стащила у своего мужа. Усталость от долгой прогулки. От общения с веселыми людьми. Покой на душе. И слезы в глазах.

Дюймовочка. Как же она любит сказки. И сейчас, проживая свою жизнь, так многое в них становится понятно. Когда-то в ее жизни был Тотошка. Затем железный дровосек. А теперь тот самый слепой крот. Тобольский затянул ее в свою темную пещерную жизнь. Где нет места танцам на улице. Песням в подворотне. Нет места открытой радости. И скоро она окажется на больничной койке. И даже нет гарантии, что сможет после этого ходить. О ребенке он больше ничего не говорил.

Сейчас Элина на самом деле боялась и не доверяла. Он получил то, чего хотел. И кто знает, ищет ли он ее сейчас. Будет ли ее жизнь продолжаться. У нее нет документов. Нет ничего, чтобы сказать, что она самостоятельная личность. Она потерялась. И в какой-то миг поверила.

Но радость от прогулки по Парижу улетучивается. И снова остается лишь темная, холодная пещера. И полная неизвестность будущего. Возможно, Тобольский умело манипулирует ею. Так же, как он ловко проворачивает миллионные сделки, и сокрушительные махинации. Он, как язва, пожирает каждого, кто мешается на его пути. И до сих пор остается вопросом — почему он так и не стер с лица земли ни одного из Соболевых. Ведь они все словно палки в колесах его огромного механизма.

Дима. Темные порочные глаза, прожигающие насквозь одним взглядом. Кривая ухмылка на красивых губах. Жар его тела. И бешеная энергетика от близости. Таксофоны на улицах Парижа это реальность. И Элина воспользовалась этой реальностью. Не родителям, которые точно волновались, но не смогли бы ее выслушать. Не сестре. Не Саульской, которая ждет новостей. Ни чей голос она не хотела слышать здесь, в мире ее новой жизни. Его номер она помнила наизусть. Из-за него она все еще сомневается. Лишь Дима все еще держит ее.

— Да, Соболев слушает. — она прижала ладонь ко рту. Нет. Ничего не забыто. Ничего не закончено. И нет ничего хоть немного похожего к Сергею, как с Димой. — Элли. — он произнес ее имя, словно выдохнул. А в ее груди закончился воздух. И пустота сжигала остатки сил. — Элли, не молчи. Скажи, что с тобой все хорошо.

Дима. Димочка. Она шептала имя, но звуков не было. Перехватило горло.

— Мы скоро встретимся. — он знал, что это те самые слова, которые она хотела услышать. Он отпустил ее, чтобы связать их еще сильнее. Он отпустил ее, чтобы она поверила в их связь! Занудные гудки оборвали звук его голоса. А рядом стоял охранник Тобольского.

Ее нашли. Его охранники. И снова самолет. И Арины уже нет. И охранники, которые были рядом именно с Элиной, сменились.

Он пил виски. Расслабленный. Или казался таковым. В кожаном кресле. В салоне самолета больше никого. Куда они летят, бесполезно спрашивать.

Элина молча взяла бокал. В этот раз ее не остановили. Налила и выпила. Затем еще. Она уже пила вино. Курила. Сигареты! Щелкнула пальцами, доставая из маленького рюкзачка сигареты. Но пачка вылетела из ее рук. Бокал выскочил из руки. И звон разбитого стекла оглушил. Она опьянела. Засмеялась. Тобольский ногой отшвырнул маленький столик, и опрокинул Элина на колени. Он знает ради чего был этот побег. Он знает, кому она звонила с таксофона. Все равно!

— Бить будешь?

— Хотела прогуляться, могла сказать об этом.

— Я хотела погулять без тебя. И как видишь сделала это.

— Хорошо. — он отставил бокал. Элина попыталась встать, но руки на плечах не позволили. — Пусть наши желания исполняются. — он медленно щелкнул пряжкой ремня и потянул молнию вниз. — а сейчас я хочу минет. В исполнении юной девки, только что с улиц Парижа. — ладонью он прошелся по ее пухлым губам, растирая остатки яркой губной помады. Она на самом деле опьянела. И голова плыла, как кораблик по Сене. И смешно было. И во рту образовалась слюна. В голову ударил жар прошедшей ночи.

— Нет! — она снова попыталась встать.