Научи меня летать

Злодеи, переглянулись, нежно зарозовели и, шпыняя друг друга, удалились за спины тварей. Ре скромно дёрнул ухом.

— Нет, — простонал паук.

— Нет? — перепросил серый клубок меха. — Да, наверное. Раз уж мы прервались…

Синкопа тяжело вздохнул, собираясь с душевными силами:

— И если ты не будешь осознавать до конца смысл своих действий, и так далее, и всё такое. Да, конечно, задавай!

Ре почесал мех сгибом крыла:

— Скажи, а что мы вообще обсуждаем?

— Как: что? — возмутился паук.

— Вот именно: как? — подхватили чешуйчатые злодеи, высунув головы из-за укрытия. — Выбираем способ повеселиться!

Паук посмотрел на червей, свою последнюю надежду.

— Не знаю, ты не сказал, — виновато произнёс один из них.

— Сразу спросил: какие будут предложения, — подтвердил второй.

— А где огненный? — полюбопытствовал Бекар.

Лятхи переглянулись.

— О нет! — воскликнул Синкопа.

— Снова «нет», — свистящим шёпотом подметила серая тварь. Коричневая с важным видом кивнула.

— Он всё испортит! — возопил паук и кинулся к двери.

— Он — ничего не испортит, — донёсся от порога весёлый голос Хина. Юноша стоял в дверном проёме, опираясь рукой о косяк и выставив плечо вперёд. — Келеф обещал придти и вытерпеть то, что мы придумали. Подчёркиваю: обещал.

— Ты не рассказал ему, что именно? — обрадовался Синкопа. — Вот, молодец!

Ре дёрнул ухом.

Уан казался спокойным, а Хин, напротив, ощутил волнение: о чём думал он, человек, когда согласился на предложение Синкопы — петь для Сил'ан? «Голос часто лжёт людям, — метались мысли. — Трус может воспевать подвиги героев так, что другие поверят, будто он сам отважен или, быть может, всё видел собственными глазами. Что я поведаю о себе, того не понимая? Всё равно, что пение глухого…»

— Готов? — осведомился паук.

— Юный герой, — вдруг спросил Келеф, улыбчиво прищурившись, — а ты на чём будешь играть?

Синкопа взмахнул лапами, и Хин сразу понял: отвечать уже не нужно — Сил'ан узнал музыку, обнял себя руками; оранжевый взгляд стал отрешённым и растерянным, но зрачки расширились, словно от боли или страха. Отступать было поздно, и юноша отбросил сомнения, сосредоточился только на том, чтобы голос[31] прозвучал успокаивающе, ласково, тепло. Он не понимал, чего ждать, но был готов и утешать, и шутить, и улыбаться, и слушать признания.

Едва замерли струны, Хин с надеждой посмотрел на уана.

— Значит, бас? — холодно спросил тот.

Стремительно подплыл к скрижалям, отыскал среди них одну, звеня металлом, и передал её лятхам.

— Я думал, вы споёте дуэтом, — удивился Синкопа, взглянув на ноты.

Келеф метнул в его сторону гневный и, к удивлению юного Одезри, обвиняющий взгляд. Паук счёл за благо молча взмахнуть лапами.

Лятхи заиграли вступление. Сил'ан встал к ним спиной, он смотрел прямо на Хина и сквозь него, словно был один и видел неведомые дали за танцем свечей. Юноше хотелось прикоснуться к тёплому свету встревоженных глаз, узнать то же, что открывалось им. Непроизвольно, он сделал шаг вперёд, и тогда, останавливая его, отталкивая, с небывалым напором грозы, разрывающей преграду меж землёй и небесами, зазвучали слова[32] на глухом, несомненно человечьем языке. «Нет огня?» — Хин даже не смог удивиться. Если бы руки Сил'ан сомкнулись на его горле — он и тогда стоял бы недвижно и лишь тянулся вслед за каждым звуком, оглушённый силой чувственного порыва.

Треск свечей показался пронзительно резким, голоса стражников за окном — словно из другого мира. Лятхи замерли, боясь шевелиться. Келеф всё смотрел на Хина и тяжело дышал. Потом, опомнившись, прижал руку к губам и быстро выплыл из залы.

— Синкопа, — многозначительно позвал Хин, оборачиваясь к пауку.

Тот подобрал лапы, приготовившись к выволочке, но продолжить юноша не успел — лятхи, очнувшись от наваждения, подвижной пушисто-чешуйчатой массой облепили подставку, на которой сидел паук, и радостно зашумели, затараторили, перебивая друг друга:

— Ты слышал?!

— Раньше он так никогда!

— Молодец! И как ты всё придумал?

Хин с трудом протиснулся между довольными тварями.

— Подождите немного, — попросил он. — Синкопа, один вопрос, но я жду честного ответа. Ты знал, что мне нужно петь, или только предполагал?

Лятхи озадаченно перевели взгляды с человека на своего собрата.

— Кхм, второе, — признался тот. — Но ведь всё прошло не так уж плохо? — под возмущённым взглядом юноши, он шаркнул мохнатой лапой, и чешуйчатые злодеи тотчас попытались за ним повторить. — Тогда разыщи его и объясни на словах, чего мы хотели.

Хин нахмурился:

— Помнится, с разговора я и хотел начать. А сейчас его лучше оставить в покое.

— Нет, — уверенно возразил паук. — Поверь, — добавил он, видя сомнение в глазах человека, — это один из немногих фактов, которые я знаю о Сил'ан. Их нельзя оставлять в покое.

В комнате уана никто не отозвался, зато дверь кабинета отворилась в ответ на стук. Юноша удивлённо заглянул внутрь, не переступая порога.

— Хин, сколько можно меня отвлекать? — поинтересовался Келеф, не поднимая взгляда от каких-то диковинных чёрных рисунков на листах пергамента.

Юный Одезри вошёл, закрыл дверь и прислонился к ней спиной.