Научи меня летать

— Э, — наконец, протянул он. — Я… не понял, что он сделал.

— Хорошо, — уан ободряюще улыбнулся. — А что, как тебе показалось, он сделал?

— Э, — снова сказал воин. — Упал и схватился за живот.

— А его соперник?

— Ну, — летень нахмурился, пытаясь вспомнить. — Кажется, ничего.

— Можешь идти, — разрешил Каогре.

Воин низко поклонился и вышел, советник пригласил второго. Тот оказался куда словоохотливее.

— Ченьхе бросил ему вызов, а уан ответил, что не владеет копьём. И голос у него был совсем напуганный, — чётко отвечал летень. — Когда он вышел на площадь, я обратил внимание, что его юбка вроде должна ограничивать ширину шага, но двигался он как-то не так… не так, как…

— Это не важно, — прервал его Каогре. — Продолжай. Что было после того, как они оба взяли копья?

— Я убедился, что он и правда не умеет с ним обращаться, — тотчас отозвался воин. — Держал он его так… — он снова запнулся, пытаясь подобрать слова. — Ну, как будто не собирался его использовать. Лишь бы не мешало.

— Это интересно, — похвалил его правитель. — Он что-нибудь сказал?

— Нет, он не говорил. Мне показалось, он был сильно напряжён. А вот Ченьхе предложил ему напасть первым.

— Хороший ход, — благосклонно улыбнулся уан, взглянув на сына. — Что было потом?

— Потом было что-то очень странное, — поделился летень. — Ченьхе начал выполнять какое-то движение, может быть, атаковал, но это длилось совсем недолго.

— Потому что он упал, — с тенью раздражения заметил правитель.

Воин задумался и удивлённо спросил сам себя.

— Но почему он упал?

Каогре невольно усмехнулся.

— Может быть, его противник как-то в этом виноват? — предположил он.

Воин почесал в затылке. Правитель немедленно насторожился:

— Что?

— Тут такое дело, — пробормотал летень. — Ну, мне показалось…

— Что? — настойчиво повторил Каогре.

— Тот уан — он как будто был в одном месте и тут же оказался на другом. Совершенно в том же положении, так что это, наверное, мне привиделось.

— До или после того как Ченьхе упал? — допытывался правитель.

Человек с напряжением уставился в пол.

— Кажется, одновременно, — наконец, выговорил он.

Третий воин отвечал очень похоже на первого. По его словам он не заметил ничего необычного, но когда Каогре упомянул о мгновенном перемещении, летень потрясённо уставился на уана.

— Мне тоже так показалось, — признался он.

Йнаи проводил воина и возвратился на своё место. Снова повисла тишина, нарушаемая дружными выкриками новобранцев.

— Он победил лишь благодаря своей немыслимой скорости, — рискнул выразить мнение третий советник.

— Это было его преимущество, — согласился уан. — Но тебе ли не знать, что каким бы ни было преимущество противника, это не делает его непобедимым. Я сейчас владею землями тех, в чьих жилах текла благородная кровь. Может, мне рассказать тебе, какие у них в своё время были преимущества?

Советник сглотнул и промолчал. Каогре рассудительно продолжил:

— Я не отрицаю: возможно, он победил потому, что удача была на его стороне в тот день. А, возможно, и нет, — он обернулся к сыну. — Если тебе ещё есть что сказать, говори.

Силач поднялся.

— Воины уже расписали, как я бросил ему вызов, и что он мне ответил. Повторяться не буду. Я не знаю, был ли он вправду напряжён или напуган, как сказал Харме. Мне он казался смешным и только.

— И ты расслабился!

— Нет!

— Ты действовал по плану? — глядя ему в глаза, ровно спросил правитель.

Йнаи затаил дыхание, про себя умоляя небеса о чуде.

— Нет, — признался Ченьхе.

Каогре вскочил с места. Напускное равнодушие исчезло с его лица, хищный нос заострился и стал напоминать птичий клюв.

— Болван, — закричал он. — Сколько раз я тебе говорил: ты не умеешь мыслить! Тебе дана Богами сила, но ей нужно управлять!

— Отец, выслушайте меня!

— Из-за того, что ты возомнил себя первейшим мудрецом, — продолжал бесноваться Каогре, — посланец Весны до сих пор жив. Более того, он укрепил свои позиции! Скажи мне, Ченьхе, по какому праву ты осмелился нарушить мой приказ? Или я уже не уан?

— Да, я совершил ошибку, — рассерженно воскликнул беловолосый. — И вы теперь собираетесь попрекать меня ей до конца жизни?

Оба человека замерли, тяжело дыша друг другу в лицо. Каогре судорожно вздёрнул подбородок и отступил назад.

— Он был открыт, — заговорил силач, — стоял ко мне всем корпусом, руку с копьём отвёл назад. Харме прав, он бы не успел защититься и уклониться бы тоже не успел. Я держал копьё очень удачно: мне не нужно было поворачивать его, чтобы нанести удар. Это была предрешённая и лёгкая победа — всё равно, что попасть по неподвижной мишени.

Правитель криво улыбнулся.

— Но ты не попал.

— Он предвидел моё движение.

Каогре скривился, заслышав серьёзный тон сына. Он прекрасно знал, как рождаются суеверия, и потому громогласно объявил:

— Не выдумывай ерунды! Даже если бы он мог проникать в мысли, он узнал бы о плане, но решение, которое ты принял в последний момент, должно было застать его врасплох. К тому же я знавал магов и ведунов — чтение мыслей не такой уж лёгкий трюк, он бы замедлил твоего противника или вовсе сковал его.

Ченьхе выслушал самоуверенную речь с раздражением.