Научи меня летать

Глаза Орура округлились. Из стены торчал чешуйчатый хвост, ярко красный, длинный. За него, вцепившись изо всех сил, тянуло жуткого вида существо, напоминающее дракона в миниатюре - не больше взрослого человека в длину, если исключить хвост, кстати, очень похожий на тот, что торчал из стены. Существо пыхтело и попеременно окрашивалось в разные цвета.

Приглядевшись внимательнее, старейшина понял, что застрявшее в стене создание не только тянут наружу, но при этом тянут ещё и внутрь. Оно изо всех сил отбивалось от благодетеля хвостом. Тот, сообразив, наконец, в чём дело, принялся, разогнавшись, врезаться боком в торчащую наружу тушку, пытаясь впихнуть несчастное создание в крепость. Летни затаили дыхание, будто предвкушая что-то, и тут Орур понял: оба благодетеля - и тот, что был внутри, и тот, которого они видели снаружи - мыслили в точности похоже. Если тянул один, то тянул и второй. Но как только первому приходило на ум толкать, второй, словно по наитию, следовал его примеру.

Хвост, торчавший из стены, снова завертелся как бешеный. "Так вот оно что! - не удержал хохота летень. - Вот кто, оказывается, здесь служит наитием". И точно: чудище снаружи, восприняв сигнал, озадаченно почесало лапой в затылке (чем вызвало новый взрыв хохота), пожало плечами и стало тянуть.

- Толкай, дурачок! - крикнул ему кто-то из людей.

И тотчас сотня глоток дружно завопила:

- Толкай!

Чудище захлопало перепончатыми крыльями, развернулось и уставилось на летней. Ему стали показывать руками, оно озадаченно повторило движение, потом щёлкнуло пальцами и вдохновенно врезалось в хвост. Тот слегка углубился в стену. Чудище, обрадованное, засияло солнечным светом и врезалось снова. Хвост быстро исчез в окне. Люди, пересмеиваясь, поддержали успех весёлым гулом. Чудище хмыкнуло, перекрасилось в белый, с достоинством несколько раз наклонило длинную шею и спланировало ко входу в крепость.

Гулко вздохнула каменная дверь, а летни всё не расходились. Даже собрание ождало, само не понимая чего. Должно быть, именно тех торжественных раскатов, что, приглушённые массивными стенами, вдруг наполнили воздух.

- Кто людей веселит, за того и свет стоит. Так что ли? - неожиданно выговорил третий старейшина, без злобы или насмешки.

- Захочешь - на гору вскочишь, а не захочешь - и с горы не съедешь, - в тон ему ответил Орур. - Всё будем у подножия топтаться или решим что?

Собрание переглянулось.

- Будь по-твоему, - решил лысый старейшина, и остальные поддержали его нестройным хором.

- Только у уана Керефа есть условия, - спокойным голосом сообщил Орур и приготовился, как ему казалось, к любой реакции, даже к взрыву негодования.

- Ну что же, - рассудительно заметил третий старейшина - Может, в конце концов, он и знает, что делает, раз так в себе уверен. А какой он вообще? Вот как этот гад летающий?

Хин с отчаянием смотрел в окно. Солнце поднималось всё выше, назначенный час приближался. "Не раньше и не позже". Мальчишка сорвался с места и со всей силы ударил по двери - та даже не шелохнулась. Шум снаружи стал громче, потом люди захохотали, и Хину показалось, что они смеются над ним: его отчаянием и бессилием. Он опустился на пол, уткнулся носом в колени. Ушедший день оказался самым счастливым в его жизни, но день прошёл, и чудеса кончились.

Мальчишка с отчаянной злостью ударил кулаком по полу. Люди за окном снова разразились хохотом. Хин наморщил лоб, что было силы, сражаясь с подступающими слезами. Глаза жгло, рука болела - он разбил костяшки пальцев в кровь.

Неожиданно дверь отворилась. Хин даже не пошевелился - он мог по шагам различить, пришла ли Меми, мать или, может быть, Тадонг. Снаружи летни веселились, как никогда прежде, от двери донёсся лёгкий шорох. Мальчишка резко поднял голову, злой и взъерошенный, сморгнул и протёр глаза - у порога никого не было. Он осторожно поднялся, стараясь ступать бесшумно, перебрался ближе к косяку и быстро выглянул в щель. Коридор тоже оказался пуст: должно быть, слуги убежали посмотреть, что творится во дворе.

Не раздумывая, Хин выбрался из комнаты и плотно притворил дверь, как будто она была всё так же заперта, а затем бегом помчался к лестнице на третий этаж. До полудня оставалось всего несколько минут. Запыхавшийся, он остановился в тёмном тупике и, несмотря на спешку, прежде отдышался, затем точно вспомнил, где в полу были ловушки и провалы, сосредоточился и только тогда зашагал, не торопясь и тщательно ощупывая стену от метки до метки. Вытянутые руки, наконец, коснулись невидимой преграды. Вздохнув с облегчением, Хин обвёл давно знакомый камень и протиснулся в узкий проход.