Научи меня летать

Летни его не поддержали - лишь молча, пристально и недобро рассматривали чужое существо. Сил'ан быстро взглянул на них, наклонил голову и что-то сказал червю так тихо, что никто не расслышал его голоса. Хахманух кашлянул ещё раз и пробасил громко, но неуверенно:

- Где люди, пережившие набеги?

"Он что, и общий забыл от волнения?" - мысленно возмутилась Вазузу. Данастос сдержанно возразил ей: "Будет тебе, милая. Говорит, как умеет".

Молодой старейшина торопливо улыбнулся, но ответил так вдумчиво и серьёзно, словно беседовал с духами предков:

- Они собрались на заднем дворе. Ждут вас.

Вновь повисло молчание. Натолкнувшись на ожесточённые, возмущённые и напуганные взгляды, Сил'ан опустил ресницы. Хахманух изогнулся, пытаясь завязаться в узел.

- Тогда я сначала поговорю с ними, - неловко сообщил он, хотя ничего не услышал от уана, и подтолкнул того хвостом.

Келеф ещё ниже склонил голову, так что тень от волос скрыла его лицо, и быстро проплыл мимо старейшин.

День сражения. Рассвет, 3 часа 5 минут

Безумный рёв сотни глоток перекрыл даже шум сражения. Многие воины невольно вздрогнули и сбились, не довершив движения, а в следующий миг после вспышки боли их накрыли тишина и тьма. Монстры перепрыгнули через их тела и обрушились на следующие жертвы.

Марбе выбежал из шатра, вскочил в седло.

- Не может быть! - прошептал он, глядя на всадников, мчавшихся по склону холма навстречу его войску, на сотни пеших. - Не может у него быть тысячи!

Уан наклонился, чтобы отдать указания гонцам, и вдруг будто ледяная рука схватила его за горло, сердце зашлось лихорадочным стуком. Летень с усилием качнулся, выпрямляясь в седле. Он часто, отрывисто дышал, его всего пронизывало незнакомое, всесильное чувство. Пелена застилала глаза, запах крови вызывал дурноту, крики людей заставили его сжаться в комок и заскулить от одиночества и бессилия.

А потом звуки схлынули. Изнуряющее, жестокое Солнце сияло в небесах над главной улицей Анцьо, пустой, пыльной и жаркой. Лица старейшин, сыновей, картины сражений и даже образ жестокой и прекрасной незнакомки с чёрными глазами без белков - Марбе лишь в это мгновение запоздало понял: образ древней Богини - всё истёрлось из памяти. Щуплый мальчишка лет четырёх сидел у обветшалой, полуразрушенной стены, размазывая по лицу кровь и слёзы. Он знал, что обидчики уже ушли, но не смел пошевелиться, лишь тихо звал по имени бабку.

За день до сражения. Вечер, 8 часов 39 минут

Солнце было уже на ущербе. Старейшины - кто с важным видом, кто с деятельным - прохаживались по двору, отдавая распоряжения своим воинам, успокаивая женщин и детей, искусно скрывая тревогу. Изредка то один, то другой, не замечая за остальными похожей привычки, поднимал голову к небесам и всматривался в них так пристально, точно пытался по редким обрывкам облаков прочесть ответ на мучивший его вопрос.

- Когда уже, Орур? - не выдержал седой мужчина. - Я начинаю думать, а верно ли мы решили?

- Он нас примет, - заверил летень, - как только появятся лесник с женой. Имей терпение.

Старик хмыкнул и пошёл прочь. Орур отмахнулся от трёх незнакомых, оборванных людей, что-то бормотавших без остановки, но словно на чужом наречии. Внимательно глядя под ноги, чтобы не наступить на лежащих, он добрался до входа на вторую половину крепости. На заднем дворе слонялись без дела четверо юнцов. Завидев старейшину, они уставились на него с тревогой и любопытством.

- Чего в прятки играете? - строго спросил их тот. - А ну быстро к своим: взяли копья и тренироваться!

- А чего?! - ломающимся голосом крикнул один из бездельников, по-мальчишески худой и нескладный. - Всё равно нас всех порубят!

- Я что сказал?! - летень с грозным видом сделал шаг в сторону нахохлившейся четвёрки.

Юнцов как ветром сдуло. Орур поморщился: не стоило на них нападать, а нужно было воодушевить, рассказать о величии и славе, о долге и чести воина. Слепая вера в прекрасные слова и образы, затронувшие сердце, дала бы им силы вершить подвиги, преодолеть страх смерти, и они покинули бы мир под небесами, одурманенные и счастливые - таково было единственное милосердие, которое летень мог им оказать.

Он прогнал ненужные мысли, вспомнил, зачем пришёл и заколотил по каменной плите. Та оставалась неподвижной очень долго. Рука пульсировала жаром после сотни ударов, но летень дал себе зарок стучать хоть всю ночь, если придётся. Наконец, гулко вздрагивая, плита ушла в стену, а Келеф, явившись из темноты, смерил человека тягучим взглядом потревоженной змеи.

- Пора начинать! - потребовал старейшина. - Вы что творите?! Я уговорил их два часа назад!

Из-за подола платья уана показался розоватый комок слизи с двумя вдавленными в него жёлтыми шарами, размером с кулак - голова червя.

- Мне нужно дождаться мага, - пробасил он, переводя тихий ответ Сил'ан.

- Вы сейчас дождётесь того, что к вам повернутся спиной!- в сердцах воскликнул человек. - А ведь могли бы придти с поклоном! К чему тогда наш уговор об игре?! Для чего я старался?!