Научи меня любить

– Этого ещё не хватало! Да если бы я был комендантом, я бы такого не допустил.

Сказать всегда легче, чем сделать.

– Пап, это целая система, и с ней бороться практически невозможно, – я вышел из машины и направился к входу в общежитие.

Поднявшись в свою комнату, я обнаружил, что дверь незаперта. Так и есть. На кровати лежал Павел и читал книгу.

– Привет, – он поднял голову и тут же снова уткнулся в книгу. – Какими судьбами? С занятий выгнали?

– Не только с занятий, но и с универа могут выгнать, – я подошёл к своей кровати. – Не помнишь, где моя большая сумка?

– Это та, в которой мы бутылки через вахту таскали на твой День Рождения? Она же порвалась, и ты её сам выкинул.

– Вот чёрт! Забыл совсем…

– А что такое? Ты куда-то собираешься? – Пашка заинтересовался.

Вздохнув, я тяжело опустился на соседнюю кровать.

– Отца вызвали в деканат. Рассказали ему про мои задолженности. Дали срок – две недели на исправление.

– А, это… – он снова вернулся к чтению. – Ты сам во всём виноват. Бухаешь – бухай, но зачем экзамены прогуливать? За тебя никто сдавать сессию не будет. Даже твой папа.

Меня задели его слова. Пашка знает, как ужалить побольнее. Язык у него ядовитый. И нутро такое же – злостное, гнилостное. Дать бы ему в морду, как следует! Только ведь не за что. Сам знаю, что виноват. Кругом виноват. И никуда от этого не деться.

– Если не закрою долги, меня отчислят, – сообщил я. Для чего только, не знаю. Может, поддержки от него хочу. Всё-таки, в одной комнате живём уже несколько лет. – Тебя ведь тоже отчисляли.

– Меня – за драку, – напомнил Пашка. – Долгов я не делал никогда.

Такое впечатление, что он гордится этим.

Пашка внезапно отложил книгу, сел рядом со мной.

– Что будешь делать, если тебя выгонят из универа? – серьёзным голосом спросил он. – Домой вернёшься?

– Нет. Назад, к отцу – не вариант. Он меня задолбает окончательно. Я с ним сопьюсь.

– Ты и без него сопьёшься. Неважно, где. Я же тебя знаю.

Он не упрекал меня, нет. И не поддерживал, как мне, возможно, этого хотелось. Пашка был собой всегда и во всём. Держал дистанцию и не был привязан ни к кому. Таковы его принципы. Если б я мог быть таким, как он… хотя бы иногда!..

– Не горюй, Евгеша, – Пашка хлопнул меня по плечу. – За две недели можно многое успеть. Возьмёшь себя в руки, выучишь эти нахрен никому не нужные конспекты и получишь свои законные «тройки». Потом приедешь сюда, и всё начнётся заново. Если, конечно, ты не надумаешь сам что-то поменять.

Я вышел из общаги с двумя пакетами вещей и гитарой за плечами. Пока спускался вниз, прокручивал в голове последние слова Пашки. Какой бы ни был циник, в чём-то он всё же прав. Каждый год одно и то же – как по спирали. В этот раз отец, конечно, крепко за меня взялся. Потому что надоели все эти истории с моим участием. Но я не уверен, что от этого что-то изменится. Нужно самому захотеть, как говорит Пашка. Только я точно знаю, что пока не готов. Чего-то во мне не хватает. Может быть, смелости?

Ксения

Евгений уехал, взяв с собой вещи. Мне сказала вездесущая Настя сразу, как вернулась из универа. Уехал вместе с отцом, предупредив вахтёра, что вернётся не раньше, чем через две недели.

– Что могло случиться? – недоумевала я. – Кто-то из родственников заболел?

– Ходят слухи, что его собираются отчислить, – сказала Настя. – Вот отец и решил вовремя забрать.

– Насовсем? – я боялась даже думать об этом.

Но этого мне никто не мог сказать. Расстроенная, я решила всё выяснить сама. За тем и пошла в комнату, где жил мой Евгений. Мой – разве? В фантазиях, уже, да. Удивительным образом меня тянуло к нему. А мысль о том, что я могу нескоро его увидеть, волновала и заставляла нервничать. Только бы не это! Только бы он вернулся!

Я вошла, даже не постучав. И отшатнулась, увидев новых людей. Вернее, это была одна-единственная незнакомая мне девушка, но пространство, которое она заполняла собой, было таким большим, что я не сразу нашла в нём место.