Научи меня любить (СИ)

— Ну чего ты еще там раздумываешь, дочка? Что у тебя за проблемы? Денег на билеты не хватит разве, так я дам, ты только скажи. Вот ведь дитятко, нянчить тебя еще и нянчить! — Аркадий Абрамович встал, доковылял до столика, со звоном поставил чашку. — После обеда подойди, я наличными сниму.

— Аркадий Абрамович, не нужно мне ничего. Мне хватает.

— На что тебе хватает? — тут же грозно навис над ней старик, прямо глядя в глаза.

— На билеты хватает…

— Ну вот и ладно, вот и хорошо. Значит просто подарок будет от меня. И вечером чаепитие с тортом со всем коллективом. А завтра чтобы на работе я тебя не видел!

95

Яна любила столицу, с ее шумом, бурлящей энергией, лоском, современностью, дышащей на каждом закоулке. Каждый раз казалось, что она попадает в совершенно другой мир. И усталость, навалившаяся после поезда, улетучилась вдруг, освобождая место для искренней радости.

Сегодня и погода благоволила, светило яркое солнце, ветер был удивительно теплым и нежным. Яркие модные витрины, скверы, украшенные светодиодными разноцветными огнями, уютные кафешки с ароматной выпечкой. Яна наслаждалась каждым мгновением. Конечно, не хотелось быть в эти минуты одной. Но она теперь себя гораздо меньше чувствовала одинокой — малышка беспрестанно напоминала о себе, пиная живот крохотными ножками.

До обеда они посвятили все время себе. Янка спрашивала, что хочет ее маленький дружочек, фисташковое мороженое или лучше кусочек острой рыбки? Послушать уличных певцов или посмотреть на фонтан в торговом центре? С удовольствием прислушивалась к себе и внутреннему голосу, кивала каким-то своим мыслям и со счастливой улыбкой шла по намеченному маршруту.

В детском мире пропала еще на пару часов, рассматривая игрушки и одежду. Купила машинки для Наташкиных сорванцов, для новорожденной крестницы — кружевное платье к намечающейся фотосессии, для Лешика — динозавра на пульте управления. Он о таком давно мечтает.

Время летело неумолимо, и еще больше отодвигать встречу было уже невозможно.

По рассказам Игоря и Николая она уже знала, что после обеда никаких процедур у Сашки нет, в это время он чаще всего выезжает на прогулку в маленький сквер, сидит у прудика, кормит уток. Заявку на пропуск в здание сделать она так и не решалась. Лишь написала Сашке сообщение, что будет ждать его там, у пруда.

Сердце колотилось как бешеное, пока она шла по вымощенной дорожке. Казалось, воздух прожигал легкие насквозь. Его силуэт она узнала сразу, издалека.

Остановилась.

Теперь каждый шаг отчего-то давался с трудом. Последние двадцать метров прошла еле слышно и также тихо села на скамейку.

Инвалидное кресло стояло чуть впереди и Сашка, даже почуяв приближение женщины, не обернулся. Он отщипывал крохи черного хлеба, сминал липкий мякиш и резко закидывал корм на середину маленького прудика, где барахтались и галдели три рябые мелкие утки. Движения выдавали его нервозность, плечи с каждой минутой, казалось, опускались все ниже и ниже.

Молчание становилось невыносимым.

Яна встала, оставив сумку на скамейке, робко подошла к нему сзади и положила руки на спину.

Сашка дернулся, вздрогнул. С шумом проглотил застрявший в горле ком.

Секунды текли, и Яна, и без того продрогшая, почувствовала, как руки начинают дрожать. Осторожно провела ладонями по спине, впитывая жар, идущий от мужчины. Так всегда, она мерзла, он грел…

Как только ладони оказались чуть выше, практически возле шеи, Сашка одним ловким движением захватил ее холодную кисть, просунул себе под ворот и прижался щекой.

Судорожный вздох, горячее дыхание щекочет озябшие пальцы, и где-то между щетиной и ее нежной кожей пробирается, ища себе место, соленая влага.

Яна склонилась, обняла любимого сзади, уткнулась носом в его непослушные черные кудри, вдыхая такой родной, до боли любимый аромат.

— Прости… — она выдыхает из себя это слово.

Но Сашка услышал. Тут же схватил ее ладошки, зацеловал замерзшие пальчики и потянул Яну к себе, приглашая сесть на колени.

— Глупая, глупая моя любимая девочка. Тебе не за что просить прощения. Это я перед тобой тысячу раз виноват.

— Но я тебя бросила тут… Одного. Не ехала, почему-то не могла…

— Тсс, любимая не надо. Я ждал, я просто ждал. Я просто верил. Господи, как же я соскучился, милая…

Горячие жёсткие губы впились голодным требовательным поцелуем, не раня, но заставляя открыться и выпустить на волю свои чувства. Прерывистое дыхание, слезы, нежные прикосновения, все в этот миг значило слишком много, было очень важным.

Каждая секунда казалась вечностью на краю пропасти. Только теперь они вместе сделают шаг назад от нее, чтобы не сгинуть в пустоте своей боли, своих страхов, в своем одиночестве.

Янка всхлипывала еще долго, положив голову на плечо любимому, а он, прижав к себе ее так крепко, будто боялся, что все это сон, бережно гладил круглый животик под теплой курткой.

— Что говорят врачи? Надеюсь, ты у профессора наблюдаешься?

— Нет, конечно. В поликлинике, Саш. Все хорошо, говорят. Период, когда были риски, миновал. Сейчас мы с дочей растем, набираем вес и ждем, когда папка вернется.