Научи меня любить (СИ)

Только под ложечкой где-то все ещё сосало — то ли злость, то ли обида…

Маша вышла скоро, футболка болталась на ее худеньких плечах. Яна слегка поморщилась от такого простецкого вида, хотя предложить все равно больше было нечего. Ну, ничего страшного, Маша совсем еще ребенок, стесняться своего тела ей не по возрасту.

Лешка с интересом разглядывал рыжую пигалицу, с каким-то особым восхищением потрогал мокрые вьющиеся волосы.

— Смотри, они кудрявые, как у мамы моей после бани, — еле слышно пробормотал он, не понятно к кому обращаясь.

— Маша, пойдем, я тебя расчешу, высушим феном волосы и заплетем косы. Не стоит девочке с мокрой головой за столом сидеть. — Яна, подтолкнув гостью к выходу, грозно посмотрела на стушевавшегося мальчишку и вышла следом.

Сдерживаться становилось с каждой минутой труднее…

****

Ноги разъезжались в грязи и уже просто не держали от усталости. К тому же дождь лил беспрерывно, и вся одежда давным давно промокла насквозь. Им назначили нового начальника смены, из числа прибывших с комиссией. А всех присутствующих, в том числе и Сашку, временно уровняли в должности, отправив разгребать завалы после взрыва, расчищать площадку, убирать поваленные деревья, растаскивать покореженный разорванный металл.

Работать резаками и электроинструментами нельзя, курить тем более, а хотелось неимоверно.

В который раз подошел Колька, верный помощник и друг по работе, схватился за почерневшую арматуру и потянул ее из земли на себя.

— Ты знаешь, кто вслед за комиссией приехал?

— Слышал, Коль. Только что теперь-то…

— Он же, говорят, как только понял, что это участок, где ты работаешь, с командировки сорвался, только лишь бы сюда…

— Пьянов всегда ждал повода, чтобы мне отомстить, сейчас у него есть шанс. Вывернуть ситуацию можно как угодно, сам понимаешь. Тем более, что виноватым во взрыве племянника нашего нового экономиста явно не сделают, знаешь с кем она шашни крутит. Сразу было ясно, что рыть будут под меня…

— Саш, вот что ему надо, а? Ведь столько лет прошло, а он так и кипит ненавистью. И я даже в толк никак не возьму из-за чего. Работали- то все вместе.

— А что понимать? Я, тогда сопляк совсем, на повышение пошел, а его, хохряка со стажем, прокатили, да еще и на другую буровую перевели. В зарплате потерял. Только я ни при чем. Решение принимали сверху. А виноват у него естественно Романов. Не знаю, Коля, что делать. И сбегать, словно трус, не хочу, хотя имею право на отпуск. И тут оставаться — есть шанс, что не сдержусь и на его провокации отвечу мордобоем. Тварь он, каждый понимает. Но раз залез так высоко, аж инспектором стал, кто-то его прикрывает. И не мне тягаться.

— Ты, командир, не горячись, — потрепал его по плечу друг, — мы все за тебя горой встанем, в обиду не дадим. Потерпи, сдержись. Не лезь на рожон, все все понимают. Будем писать объяснения, как скажешь. Отстоим. А если ты уедешь, точно на нашу бригаду вину повесят. И сам знаешь, нам потом тут не работать… Прости, если что не так сказал…

— Все так, Коль. Спасибо. Давай попробуем ее подкопать с той стороны, и не вверх тянуть, а наоборот, полозом. Тащи лопату.

Колька согласно кивнул и уже через минуту скрылся в темноте. Фонари, работающие от аккумуляторов, установили только у площадки, где расположились члены комиссии. Ютились они в пригнанном наспех вагончике, пили чай, изредка отправляли к бригаде нового начальника смены.

Сашка оправил душащий мокрый ворот спецовки, сплюнул горькую желчь, утер лицо рукавом. Еще немного и им надоест тут отсиживаться, глядишь к часам десяти отвезут их до вахтовой стоянки. А сами, наверняка, в ближайшую гостиницу. Тут есть не подалеку, дорожная.

Снова послышались хлюпающие звуки шагов. Возвращался Николай. Пятиминутный отдых кончился.

Уже после, практически в полночь, он с удовольствием снял робу, развесив ее на веревке у входа. Насухо вытерся полотенцем и сразу рухнул на панцирную кровать. Пружины под ним провисли, но вставать и подсовывать доску между железными реями не было сил. Запах затхлого матраса настойчиво лез в горло, усиливая тошноту. Желудок сжимался от голода, только ждать ужина уже не хотелось. Слышал сквозь сон, как кто-то звал своего командира отведать горячего — наспех сваренной картошки с тушенкой. В ответ лишь невнятно промычал, отказался. Где-то в промежутках между пробирающимися в сон переживаниями всплыл образ расстроенной Яны, хмурое лицо Лешки. Но усталость взяла свое, накрыв сознание долгожданным забытьем.

50

Яна долго таращилась в темный потолок, разглядывая игру бликов, проникающих в комнату из-за неплотно задернутых штор. Они метались по серо-белому полотну, резвились, словно маленькие бесенята, пытаясь отвлечь от тяжелых мыслей.

Но все равно было и грустно, и гадко на душе. Сашка снова не позвонил. Даже сообщение не написал. Неужели ему все равно, что она чувствует? Но хотя бы спросить о сыне? Ведь он-то ему теперь уже точно особенно дорог, больше даже, чем все остальные…

Как-то сами собой начали всплывать воспоминания прошедшего вечера. Слишком насыщенный, но все же он получился интересный.