Научишь меня этикету? (СИ)

Михаэль протер глаза словно от утомления, но в связи со своей природой это действие могло носить другой характер.

Марине приходилось не сладко. Правильнее сказать, что она была озадачена. Рассказ подруги ни как не был связан с самим взрывом, и ее беспокоило в чем еще может быть выражена причастность.

— Рафаэла де Морель, Вы присутствовали во время взрыва?

— Нет, как я и сказала. Да я даже не знаю во сколько он произошел.

— Вы участвовали в подготовке взрывного устройства и его установке?

— Нет.

— Тогда ответьте мне в чем Ваша причастность к взрыву?

— Группа «Свобода Франции», в которой я состояла, готовили теракт, запланированный на двадцать восьмое июня. И я принимала непосредственное участие в его организации.

— Но рассматриваемый взрыв произошел двадцать седьмого. Почему?

— Не могу знать. При подготовке встал вопрос о сопутствующих жертвах. Я была против и покинула группу за пару дней до произошедших событий. Возможно за эти дни они поменяли и дату и место, чтобы я не смогла помешать им, сообщив в жандармерию.

— Вы сказали, что кроме даты изменилось и место, верно?

— Верно. Изначально взрыв планировалось устроить возле здания биржи.

— У меня больше нет вопросов, — обратился мужчина, повернувшись к Марине. Незримо для Рафаэлы, он подмигнул судье. — Так как подсудимая, сама признала свою вину, я требую высшую меру со смягчением в виде быстрой казни.

Шатенка опешила. И в первую очередь из-за недостаточности информации, а в следствии и понимания. Неужели вампирам достаточно признания вины, чтобы осудить на казнь? Насколько же суровы их нравы? Какова мораль? Традиции? Может ли дело быть в прожитых ими эпохах? Или, что необычно для человека, в усталости от жизни? Попытка быть убитым, чтобы не убивать себя самому? Но она же… К вопросам, о которых Марина не задумывалась до этого и которые посчитала бы не этичными к озвучиванию, добавлялось и странное подмигивание Михаэля. Что это было — помощь или способ сбить с толку?

— Рафаэла де Морель, за отсутствие состава преступления Вы признаетесь невиновной, — уверено вынесла вердикт судья, морально готовясь, что пошла против их правил.

— Но… Как? — шокировано задалась оправданная.

Как заметила Марина, вердикт вызвал удивление лишь у Рафаэлы. Прокурор не проявил никакой реакции на него и ожидал дальнейших пояснений.

— На основании показаний, я не нашла прямой связи произошедшего взрыва и революционной группы «Свобода Франции», в которой Вы состояли. Так же не было обнаружено прямого воздействия на ныне погибшую Вивьен фон Дрейк, приведшего ее к месту взрыва. Из этого следует, что Вы абсолютно не причастны ни к взрыву, ни к смерти Вивьен.

— Я ведь… — Рафаэла опустилась на колени, пытаясь осознать услышанное. По ее щеке сбежала слеза.

— Почему она?.. — тихо обратилась Марина к мужчине.

Михаэль наконец поднялся из кресла и встал рядом с ней.

— Людям тоже свойственно верить в собственные заблуждения. Но человек и сам может разувериться со временем. Для вампира это всегда маниакальная вера.

— Это из-за отличной памяти?

— Верно.

— Но откуда… — хотела спросить она что-то еще, но была прервана.

— Это действительно так? Я действительно не виновата в ее смерти?

Мужчина обернулся к ней и внимательно изучил взглядом.

— Я тридцать лет искал тебя, чтобы это сказать. Но поскольку не нашел даже твоих следов, решил что ты покончила с собой.

— С чего бы ей?! — воскликнула шатенка.

— Потому что знал, что будет винить себя. Вивьен сказала, что будет. Чувство вины плюс маниакальная вера — самоубийство на блюдечки.

— Я ведь хотела, — согласилась брюнетка. — Но посчитала, что это еще сильнее омрачит память о ней.

— Не получилось? — прямо спросил он.

— Да, не получилась, — сокрушенно созналась она.

Человеческое возмущение мужским безразличием перешло в удивление от уровня отчаяния, испытанного подругой.

— А потом ты решила вечно учиться, чтобы хоть так почтить ее память.

— Да, — вновь согласилась француженка с мужским предположением.

— Наверное это правильно, — в никуда задумчиво произнес Михаэль. — Идемте на кухню. Уже ужин, а Марина даже не обедала. Да и тебе не помешает, — помогая подняться Рафаэле, предложил он.

Пока девушки располагались за столом, под копной каштановых волос кружил ураган вопросов, но его сила сметала формирующиеся мысли, приводя все в беспорядок. От того ее обладательница не решалась спросить хоть что-то.

— Английский Эрл Грей, — поставив чашку перед бывшей революционеркой, пояснил мужчина.

— Ты же никогда не признавал чай английским, — удивилась она.

— Теперь я готов признать даже себя русским, — с усмешкой отметил он изменения пришедшие с годами, пока подавал зеленый чай второй гостье.

— Как и я, что люблю учебу, — с легкой горечью поддержала вековая студентка.

Марина радовалась, что спало напряжение между подругой и хозяином квартиры, но в тоже время на краю сознания мелькала зависть от исходившей глубины их короткой беседы.