Научить тайнам любви

А секунду спустя из ниоткуда появились телохранители, о присутствии которых она даже и не подозревала, и осторожно направили их обратно в комнату дожидаться рейса.

Нью-Йорк оказался весьма неплох, а стоило им выйти из самолета, как их сразу же встретили новые телохранители и проводили в лофт на Манхэттене. Не в силах ни о чем думать, Каталина почти сразу же повалилась на кровать и проснулась следующим утром от тусклого света зимнего солнца, чувствуя непривычное умиротворение.

И следующий месяц неторопливо изучала город, гуляя по Таймс-сквер и Центральному парку.

История ее бегства стала главной темой месяца, и газеты преподносили все новые и новые подробности грандиозной истории, так что в конце концов Каталина не выдержала и, позвонив отцу, предупредила, что, если он не положит конец беспочвенным слухам и не снимет с Натаниэля все обвинения, она продаст журналистам свою версию событий, а заодно и вскроет всю подноготную дома Фернандесов. А потом для убедительности зашла в один из главных журналов и сделала маленькое заявление, что покинула Монте-Клер по собственному желанию, и яростно отрицала причастность мужа к каким-либо махинациям, настаивая на том, что он замечательный человек. Их расставание она комментировать не стала, сказав лишь, что желает ему всего самого лучшего.

А о том, что в ее груди зияет дыра, которую она не в силах ничем заполнить, она говорить не стала.

Осмотрев Национальный музей, где старинные артефакты сумели завладеть ее вниманием лишь на пару минут, Каталина вернулась в лофт и позвала Клотильду, но та почему-то не появилась.

Даже странно. В первый же день компаньонка вернулась в свое обычное жизнерадостное состояние и старательно поддерживала принцессу, так что та уже не раз успела мысленно поблагодарить Натаниэля за то, что он настоял, чтобы они уехали вместе.

Только вот о самом Натаниэле она старалась не думать, чтобы лишний раз не терзать и так израненное сердце. Иногда она ловила себя на том, что без конца смотрит в окно, как когда-то смотрела мать, когда уже была слишком больна, чтобы выходить из комнат, чтобы понаблюдать за Хуаном, что любил обедать под вишневым деревом, старательно делая вид, что его совершенно не интересуют окна королевской опочивальни, и отлично зная, что, если он попытается пробраться к ней в комнату, приговорит их обоих.

Но их обоих и так ждал приговор судьбы.

Мама умерла от рака, а Хуан не сумел перенести ее гибели и покончил с собой.

Но ее саму ждет другая судьба. В конце концов, она должна думать о ребенке, который с утра впервые лягнул ее ножкой, впервые за весь этот месяц заставив по-настоящему улыбнуться.

Она на все пошла бы, лишь бы сохранить растущее внутри чудо. Даже если ради этого пришлось бы с ним расстаться.

Но теперь эта жертва уже не нужна. Благодаря Натаниэлю.

Он дорого заплатил, но теперь она сможет стать ребенку настоящей матерью, и все они будут свободны. Но она до сих пор не могла смириться, что из-за ее бегства родственники лишили его многомиллионной собственности и изваляли его имя в грязи.

— Клотильда? — позвала она вновь, но вместо компаньонки с дивана поднялся высокий мужчина.

И ей понадобилась целая вечность, чтобы осознать, кто он такой.

— Натаниэль, — шепнула она, все еще не веря глазам.

После бегства в Марсель она больше ни разу его не видела и даже не говорила с ним, но он успел снять для нее лофт и открыл счет на ее имя.

— Клотильда пошла погулять, — улыбнулся он, засовывая руки в карманы. — Надеюсь, ты не против, что я без приглашения?

— Нет, конечно нет. Но очень уж неожиданно. Как ты? — Она говорила и не могла остановиться.

— Хорошо.

— Выпьешь?

— Спасибо, я уже попил с Клотильдой кофе.

Сглотнув, она кивнула.

— Она сказала, что у вас тоже все хорошо.

— Стараемся. — Она вдруг почувствовала, что больше не может продолжать этот светский разговор. — Почему ты здесь?

— У меня для тебя кое-что есть. — Он указал на лежащую на столике коробку.

Ничего не понимая, она открыла крышку и уставилась на драгоценности матери.

— Не хотел посылать их курьером.

Каталина коснулась пальцем любимого маминого кулона, не веря, что теперь она действительно сможет передать ребенку семейные реликвии.

— Как ты их получил?

— Мы с твоим отцом заключили договор.

— Ты с ним встречался?

— Нет, конечно. Я отправил к нему адвоката. В обмен на драгоценности твоей матери я обещал не подавать на дом Фернандесов в суд за клевету.

— А ты мог подать на них в суд?

Натаниэль пожал плечами.

— Твоя страна состоит в тесных торговых отношениях с Европой, так что определенные рычаги у меня были, и эта соломинка стала последней. Гелиос и так уже запретил въезжать членам вашей семьи в Эгон и как раз собирался наложить полный запрет на торговлю с Монте-Клером. Да и мировое сообщество всерьез заинтересовалось происходящим, и твоему отцу пришлось резко менять выбранную линию.

— Спасибо, — шепнула Каталина, смахивая навернувшиеся на глаза слезы. А ведь после Марселя она вообще больше ни разу не плакала!

— Также у меня есть для тебя сообщение от отца.

— Какое?